Спасаясь от нестерпимого смрада, он перешел на бег и только через полверсты смог перевести дух. Но еще почти час ему мерещилось, что сладковатый запах разложения продолжает витать рядом. К счастью, вскоре это наваждение разогнал совсем другой аромат: запах дыма, жареного мяса и копчености. Ведун опять свернул с дорожки, осторожно пробираясь через заросли, и вскоре различил впереди широкую поляну. Оттуда доносилось ржание коней, веселые голоса. Часть поляны загораживал приземистый сруб с узкими окошками, возле которого, у самой стены, возвышался свежесметанный, еще ничем не прикрытый стог.
Между срубом и Олегом стояли три накрытые рогожей повозки, а возле них лежали на траве две девицы. Каждая была привязана к трем колышкам: один удерживал шею, два других растягивали ноги, так что намерения хозяев дома в отношении пленниц не вызывали никакого сомнения.
– Вот, электрическая сила... – Ведун понял, что медлить не следует, вытащил косарь и, пригибаясь, подкрался к девкам, быстро перерезал веревки.
Те поднялись, одергивая подолы и разминая ноги, отирая шею.
– Чего не бежите? – не понял Середин.
– Дык ведь все едино догонят, – развела руками одна.
Олег зло сплюнул: еще никогда в жизни женщины не вели себя так, как он ожидал. Похоже, логика их мыслей так и останется для него загадкой до конца жизни.
– Эй, смерд! Ты кто, откуда?
«Заметили», – подумал Середин, выпрямился и пошел разбойнику навстречу. Хотя какой там тать? Мальчишке на вид еще и пятнадцати не стукнуло. Пожить еще не успел, а уже выбрал путь смерти. Не повезло.
– Эй, ты кто?! – срывающимся голосом выкрикнул паренек, привлекая общее внимание. – Откель взялся?
Олег между тем вышел уже почти на середину поляны и мог спокойно осмотреться. Трое разбойников расположились у костра, над которым на вертеле зажаривался целый поросенок. Еще один сидел на крыльце, правя лезвие топорика, трое что-то мыли у ручья в низине за домом, двое занимались лошадьми. Итого десять. Ну, еще несколько бандитов может быть в доме. Можно считать, десятка полтора. Из оружия видны были только топоры, причем и те – плотницкие, да утыканные железными шипами дубинки. Ну, еще косари да пара клевцов. Захолустье, одним словом. Даже у душегубов и то приличных клинков не найти. А уж про луки и рогатины так вовсе речи не шло.
– Чего молчишь? Сейчас порежу! – Малец схватился за нож.
– Прохожий я, – ответил Середин. – Шел по тропе, дымок заметил. Решил повернуть на огонек.
– Не повезло тебе, прохожий, – хмыкнул бородач с крыльца. – Искал дармового обеда, а нашел безвременную смерть. От нас назад дороги нет никому. Коли по-мирному вести себя станешь, так и умрешь без мучений. А заставишь нас за собой бегать, то и смерть примешь лютую, сам о кончине просить станешь.
– Дело ясное, – кивнул ведун. – У вас тут все помирают. А скажи мне, душегуб, нет ли среди вас колдуна сильного, дабы порчу смог на целую деревню наслать?
– На что нам колдуны?! – рассмеялся мальчишка. – Мы и так, ножами да палицами славно управляемся. Через день добра наживаем, а таких как ты в землю кладем.
– Жалко, – вздохнул Олег. – Я искал колдуна.
– Славный малый попался! – подал голос наряженный в алую косоворотку бандит от костра. – Не плачет, пощады не просит, убечь не пытается.
– А должен? – усмехнулся Середин. Он уже высмотрел все, что хотел. И причин для беспокойства не видел.
– Даже жалко тебя, лапотник, – поднялся душегуб. – Но уж прости, схрона нашего никто знать не должен. Посему придется тебя предать сырой земле. Извини. Может, пожелаешь чего перед смертью? Побалуем тебя, так и быть. У нас и мед ставленый имеется, и бабы ядреные, и жратвы от пуза. Чего желаешь?
– Да убивайте же вы меня скорее! – вздохнул ведун. – Сколько ждать можно?
– Да он, видать, обезумел со страху, – отозвался коренастый малый, что крутил вертел. – От и несет околесицу. То колдун ему надобен, то смерти просит. Случается. Помнишь, мужика темкинского о прошлом годе? Поперва сапоги целовал, а опосля колыбельные петь начал. В минуту умом тронулся, как об участи своей узнал.
– Да он просто чаловский, – возразил бородач с крыльца. – Там все мужики такие, малохольные. Овцы овцами. И тупы как бараны. Ты его резать станешь, а он и не поймет вовсе, че с ним делают. – Тать презрительно сплюнул.
– Будь милостив к слабым, – махнул рукой краснорубашечный. – Синеус, отведи его к яме, дабы тут не воняло, и там отправь в мир предков быстро и без лишних терзаний.
– И то верно, – согласился бородач. – К чему лишние страдания! Ступай, племяш, сделай это милостиво.
– Да, дядюшка, – согласился мальчишка и указал своим ножиком в сторону девок: – Туда ступай.
– Ты сбрендил, дурашка? – показал ему свой обнаженный косарь ведун. – Никуда я не пойду. Здесь убивайте.
– Он не идет, дядь Зорислав! – обиженно пожаловался мальчик.
– Так я и знал! – Бородач отложил топорик и поднял с земли истыканную гвоздями дубину. – Никто по-доброму ложиться не желает.
Разбойник поднялся со ступеней и, тяжело переваливаясь, направился к Олегу:
– Отчего доброго слова никто не приемлет, не пойму никак. Ведь все едино по-моему будет. И пойдешь сам, и ляжешь, куда укажу, по моему слову. Для сего ведь окромя ног ничего не надобно. А руки я тебе сейчас подроблю для вразумления. Поперва плечо левое. Коли не поймешь – то и правое. А и они разума не прибавят, так бока могу умять, ровно ребра бараньи.
Олег попытался представить, как он выглядит их глазами. Обычный усталый смерд в длинном кафтане с замызганными глиной полами. Ремень через плечо, нож в руках. Невинный прохожий, чего придираться? Так ведь нет, все едино смерти ищут. Нехорошо...
А еще он мысленно вознес благодарность лесному зверю, напугавшему его так, что уже несколько дней Середин не выходил за пределы деревни без пластинчатого, кованного из булатной стали доспеха.
– Добром пойдешь? – еще раз переспросил, подходя ближе, бородач.
– Нет, конечно, – расплылся в улыбке Олег.
– Пойдешь! – широко размахнулся разбойник.
Дубины – как и топоры, и топорики, и кистени, и нунчаки, и палицы, и шестоперы – при всей своей убийственности имели один недостаток: все они требовали хорошего замаха. И тем самым давали фору в несколько мгновений жертвам атаки. Ведун этот шанс не упустил, сделав быстрый шаг вперед – бородач, осознав ошибку, успел округлить глаза, вскинуть перед глазами растопыренную пятерню, но остановить быстрого ножа, входящего в живот, не успел. Середин провернул клинок в ране, дабы уж точно сделать ее смертельной, выдернул косарь и отступил.
– Дядя!!! – издал вопль ужаса мальчишка и упал перед умирающим татем на колени. – Дядя, дядюшка, нет, не нужно! Дядь, не умирай!
Душегуб лишь хрипел в ответ, роняя с губ розовую пену. На вопли паренька из дома на крыльцо выскочили еще двое мужиков, и Середин понял, что разбойников даже меньше, чем он думал.
