— Все может быть, — отозвался я и еще минут пять осмысливал услышанное под короткие телефонные гудки. Откровения боевички не состоялись. Придется самому придумывать.
— Что — краля звонила? Часто телефоном пользуешься. Сейчас берут плату за долготу разговора. Так что с тебя, милок, — она пошевелила губами, — двадцать пять тысяч. Это — не считая морального ущерба сегодня ночью. И чтоб последний раз девок водил.
Я молча отдал деньги, старушка обрадовалась, видно, не рассчитывала, что я окажусь таким лопухом.
Шеф прочитал мои материалы и приказал оформлять загранпаспорт. До вечера я напечатал анкеты, сфотографировался, утром отнес в ОВИР. Там начальником оказался мой бывший знакомый по Афгану, он обещал устроить паспорт в три дня. За это время я написал еще один материал, о московских собровцах. Шеф назвал его очерком в лучших традициях военной журналистики и тут же выдал гонорар, заметив, что поддержка растет и скоро мы выйдем за стотысячный тираж. Пока я был в командировке, он принял еще пятерых сотрудников и кипел замыслами.
На следующий день я получил загранпаспорт. Шеф отправил меня в турагентство, в котором тут же по безналу оформили путевку по маршруту Москва — Бангкок — Паттайя и сделали визу. Как раз оставалось одно место на завтрашний рейс.
Вечером следующего дня в стеклянном колпаке аэропорта Шереметьево-2 по «зеленому коридору» прошел таможню, у меня поинтересовались о долларовой наличке, которую я собирался спустить на океанских пляжах. Я наврал, округлив сумму в меньшую сторону. Если б я знал, что это не поможет…
Брюхо «Ил-96» под завязку упаковали любителями экзотического отдыха. Здесь были чугуннолицые «быки» с пошлыми цепями на толстых шеях, рафинированные предприниматели, вкусившие финансовый успех и торопящиеся растратить деньги. Летели неясной национальности сомнамбулические хиппари и хиппарки с повязочками на бледных лбах, компания бритоголовых немцев, успевших надраться до вылета и галдящих, как стая болотных гусей. Один из них постоянно вскакивал, пытался закурить, роняя сигареты из непослушных пальцев, и что-то пронзительно выкрикивал. Его безуспешно пытались посадить. Через десять минут он сам отключился. Рядом со мной сидели тонкорунная блондинка в золотых очках и ее двадцатилетний ухмыляющийся сын. Дама вежливо поинтересовалась, от какой туристической компании я лечу. «Альфабетагамма», сказал я. Оказалось, они тоже от этой компании.
Нас тепло поприветствовали от имени экипажа, и мы взлетели. Нас поили прохладительными напитками, обильно кормили и даже подарили по мешочку с носочками, расческой, складной зубной щеткой и крошечным тюбиком с пастой. Сзади меня сидела лишенная детства тетя, которая, получив подарки, рыдала от умиления.
Мне захотелось тут же выпить. Маленькую бутылочку вина я уже осушил, поэтому немедля вызвал стюардессу.
— Вы хотите прямо сейчас или попозже? — спросила она, виляя глазами.
— Конечно, а зачем тянуть! — восторженно ответил я.
Она принесла бутылку «Scotch Whiskey» и содовую со льдом. Я выдул стаканчик смеси, предложил хиппарям, которые сидели через проход. Девица отказалась, а парень подставил свой стакан. Мы выпили за «фройндшафт».
Предстояло провести ужасно долгих десять часов в воздухе. Когда мы летели над Афганистаном, началась ужасная тряска, удары, будто самолет елозил сахарные хребты Памира. Мне казалось, что наш летающий дом вот-вот начнет разваливаться, от сильных толчков нас мотало из стороны в сторону. Наверняка тут не обошлось без душманов, которые прознали про русский самолет и устроили нам вихревые потоки. Тем не менее я выпил за территорию, на которой воевал и оставил кусок своей беспутной жизни.
Мы летели навстречу солнцу и вскоре встретили его. Оно выкрасило океан в багряный цвет, а затем не без торжества выползло и само. Ослепительные лучи брызнули в наше сонное содружество, зашевелились даже самые безнадежные.
Мы приземлились, и город-гигант принял нас в свои объятия. С трапа шагнул в тоннель с кондиционированным воздухом, прошел череду сверкающих коридоров, отстоял очередь у маленького деловитого паспортного чиновника, получил фиолетовый штамп.
Я присоединился к даме с сыном, вместе мы отыскали нашего гида — симпатичную обезьянку, которая держала бумажку с написанными на ней с ужасными ошибками нашими фамилиями. Девушка говорила на английском, и это меня успокоило: еще в школе я получал по этому языку твердые «два с плюсом».
Открылись автоматические стеклянные двери, я шагнул в парилку Бангкока. Я задохнулся в горячем влажном воздухе; на этом краю света и запахи были удивительные, странные: неведомые цветы и растения, испарения воды в многочисленных каналах, дыхание мегаполиса обволакивали все вокруг. Мы не успели надышаться этой приторной гадостью, как тут же нас посадили в сверкающий микроавтобус с кондиционером и повезли в отель «Ambassador», как значилось в проспекте. Мы помчались по скоростным дорогам, пытаясь уловить приметы здешней жизни: блеск и грязь, величие южной природы и гнилые каналы с мусором. Все это быстро промелькнуло за темными стеклами, оставив ощущение нереальности.
В отеле, увидев великолепие холла, огромные хрустальные люстры по пять метров в диаметре и прочую канитель, моя попутчица онемела. Сын же ее хранил презрительное молчание.
После необходимых формальностей я получил ключи от номера и, осмотревшись, сразу решил позвонить Марии. Ее телефон не отвечал, поэтому я отправился в город. Он показался мне еще более тесным, шумным и бестолковым, чем из окна автомобиля. На загазованных улицах семенили тайцы и тайки в строгих, почти офисных одеждах, над ними проплывали головы европейцев: расслабленных немцев, чопорных скандинавов, в изобилии попадались и мои соотечественники, недавно открывшие этот край земли — самодовольные матроны с огромными пластиковыми пакетами для покупок, «быки», братва в цветных наколках — здесь совершенно безобидные. На узких тротуарах тянулись бесконечные прилавки с одеждой, украшениями, часами, безделушками, очками, фигурками слонов и каких-то местных уродов, цепочками, брелками, ножами и прочей дребеденью. Тут же с земли тянули искалеченные руки за милостыней люди-черви. Еще в раннем детстве им определили судьбу, лишив языка, пальцев, а то и части рук и ног. Многим на конечностях делали искусные перетяжки кожи, и они свисали многочисленными кожаными сосульками.
Потом я чуть не попал под слона, заглядевшись на симпатичную таечку. Гигант флегматично шел по тротуару, лениво помахивая морщинистым хоботом, все, конечно, уступали ему дорогу.
Удивительный мир открывался передо мной. Маленький юго-восточный телок с раскосыми глазками, которого лет пятьдесят назад совратил американский дядя, уверенно превращался в молодого бычка. Над старыми двухэтажными постройками Бангкока гордо возвышались сверкающие серебром, аквамарином, небесной эмалью небоскребы-гиганты, их главы венчала реклама всемирно известных корпораций, компаний, всех этих бесконечных «Royal», «Shell», «Great Bank» и прочих «Ltd». От беспощадного зноя и бензиновой вони тут же заболела голова. Я посочувствовал местным полицейским, которые лихо разъезжали на «Хондах». В такую жару этих мальчиков упаковали не только в глухой китель, фуражку и портупею, но и в сапоги. А может, в этом было особое пижонство… И когда мне навязчиво предложили тайский массаж с элементами эротики, я долго не сопротивлялся. Плюгавенький щелкунчик (он все время щелкал пальцами и был мерзопакостен, видно, для контраста, чтоб затем на его фоне массаж-леди выглядели более потрясающе) посадил меня в машину, и через пять минут мы были у цели — неприметного дома с вывеской «Beautiful Lady’s Massage».
