– Чуешь, чем пахнет? Завязывай!
Лена никак не участвовала в разговорах.
…Чистяковы пригласили ее… хотят нас помирить…
Она была одета все в то же первое присланное из Афганистана платье, любимое свое, голубое.
Нина Чистякова, в строгом и стильном черном с белым костюме, и сама по натуре строгая натура,
…пробивная баба!..
командирша, просто-напросто не успевала шипеть на мужа, поскольку хозяйничила на кухне. Только один раз подошла к Женьке и вывернула ему ухо, он даже вскрикнул от боли, и пригрозила: «Хватит».
– За ПэЗэДэ! – предложил он тогда.
– Совершенно верно, – поддержали друзья-офицеры. – За Присутствующих Здесь Дам!..
Женька, как всегда, был пьян, и Зебрев клевал носом, и двое новых сослуживцев Чистякова – «охотники», накатили порядком, но, несмотря на это, все подставляли рюмки под очередную порцию водки.
…а чего им, конечно, у них вон жены какие смирные, зашуганные,
битые, наверное, не единожды… вот и пьют они, как Пашков, если
дорывался до халявы…
Шарагин пил по полной, ни разу не пропустил, но не брала его водка.
Не был пьян и майор Моргульцев. По полрюмки пил майор, и от этого выглядел неприлично серьезным и трезвым. Как и в Кабуле, Моргульцев не позволил себе до конца расслабиться, а, наверное, очень хотелось майору взять и напиться вдрызг. Потому что с кем, как ни со старыми друзьями напиваться? Кто поймет, простит, уложит спать, и на утро рюмочку припасет на опохмелку, или бутылочку пивка?
Рядом сидела его супруга, некрасивая, но важная. К ней тянулась с разговорами Зебрева, и Нина Чистякова старалась угодить различными закусками.
…и у баб своя иерархия… да, плевать на них!..
приятно, однако, что Лена не лебезит перед майоршей…
Говорить об Афгане и хотелось и не хотелось одновременно. Обо всем говорить и вспоминать было нельзя, ненужно и неинтересно. И без мата крепкого не расскажешь хорошую историю. И зачем? Не хотел никто вспоминать и говорить обо всем, что было. Помянули как-то всех разом третьим тостом и хватит.
Разговоры за столом сводились главным образом к жизни теперешней: о нарядах, о форме одежды, о званиях, о начальниках, о солдатах, о боевой технике, об учениях, о прыжках, о зарплате, о продуктах в магазине, о ремонте квартир, об охоте, о женах (но только самое лучшее), об училищах военных, о зимней рыбалке.
– А помнишь тот случай? Помнишь, ты мне рассказывал? Ну, расскажи всем, – упрашивал Женька Чистяков.
– Ай, не говори… грым-грым… – махнул рукой Зебрев.
– Рассказывай-рассказывай, а то не все слышали!
– Ну, чего там рассказывать. Короче, поехали мы, грым-грым, с нашим комполка на рыбалку, мороз зело сильный стоял, а лед не окреп. Я как чувствовал, что беда случится, и ему говорю: смотрите, грым-грым, говорю, под вашу ответственность. Выпили зело много, по литру на брата. Он сказал: прорвемся. Через озеро решил на «КамАЗе» переехать, а машина возьми и уйди под лед. Он выплыл, а «слон» под лед ушел! Потом «слон» тоже выплыл. Ну, подогнали второй «КамАЗ», подцепили тот, что под лед ушел. Машина, грым-грым, вообще-то не совсем затонула, наполовину только ушла, кабиной. Сам лично нырял трос крепить. Бр-р-р! Подцепили, потянули, а «КамАЗ» глубже только пошел под лед, и второй следом потянул. Я думал все —.издец!
– И чем закончилось?
– Вытащили… Весной вытащили. Грым-грым.
– Это твои «слоны» виноваты, посадил идиота за руль! – махнул Чистяков.
– Не «слоны» виноваты, а комполка у вас козел! – вставил один из новых охотников-собутыльников, язык у которого почти не заплетался.
– В лоб их надо бить, теперь твердолобые «слоны» пошли! – добавил Женька.
– От, бляха-муха, а ты не меняешься, Чистяков, все мордобоем занимаешься! – включился Моргульцев.
– Да ладно тебе мораль читать, – надулся Женька. – Ты вот в академии лекции слушаешь. А сам солдат, что, никогда не бил в «чайник»? Бил, я-то, блядь, помню, как ты дедов нерадивых воспитывал. А теперь мораль нам читать начал! Лицемер ты, Моргульцев!
– Ты чего это, бляха-муха, на меня гонишь? Тебе что, больше всех надо?! – ударил кулаком по столу Моргульцев.
– Ты думаешь, в академии тебя чему-то другому научат, ни фига тебя там не научат! Научат карты рисовать, а «слон» – он и в Африке останется «слоном», и если не мочить его в «чайник» регулярно, солдата из него не выйдет! Да-да-да, у нас с Шарагиным разные школы! Не всем же по Макаренко воспитывать! У меня память, сам знаешь, на имена плохая, я не могу, как Шарагин, всех «слонов» по имени-отчеству величать. Солдат, он только кулак понимает. Солдат – это организм! Это тело! У Шарагина сколько человек во взводе погибло?
– Ну зачем ты об этом? – остановил его Зебрев.
– У меня ни один человек не погиб во взводе! Раненые были! А цинка ни одного не было! Потому что я их.издил каждый божий день! До дристухи.издил! – Женька хлопнул рюмку водки, глаза его загорелись вдруг, засмеялись, и он поделился новостью: – А вы знаете, что у афганцев космонавт появился?
– Какой еще космонавт? – удивился Моргульцев. – Че ты несешь!
– Паренька знакомого из спецназа я тут встретил. Они одного душка, – Женька покатился со смеху, – привязали к эрэсам и запустили в небо… Вот тебе и космонавт.
– …Иль новый искусственный спутник Земли!
– Так что Афганистан у нас стал очередной космической державой! – добавил сквозь смех второй из Женькиных сослуживцев, совершенно заплетающимся языком.
– А помните, грым-грым, на операции, кишлак тогда «чистили» в «зеленке», помните, как Моргульцев… – переменил тему Зебрев, потому что обратил внимание, что супруга Шарагина, сидевшая напротив него, побледнела после рассказа о первом афганском космонавте.
– Давай, давай, рассказывай, Иван! – обрадовался Чистяков.
– Что вы никак, бляха-муха, не забудете! – надулся Моргульцев.
– Я потерял Вовку, потом смотрю, улю-улю, он в разрушенном доме гоняется за хилым цыпленочком, и никак поймать не может. Вы только представьте себе картину: цельный советский капитан носится за маленьким плюгавеньким цыпленочком!
– Ну и что же тут, бляха-муха, такого смешного? – под общий хохот защищался Моргульцев.
– Кстати, Володя прав, мы над ним, грым-грым, смеялись, а он тогда зело вкусный бульончик себе вечером сварил.
…почти все собрались из того нашего состава…
…Женька… Женька-ухорез… кто теперь об этом знает, кроме
нас?..
…кстати, «ухорезы» в Афгане ничем не хуже, чем американцы,
