Он рассказал о том, как арестовали Берию на заседании Президиума. Председатель Хрущев в какой-то связи заявил, что нужно обсудить поведение Берии. Тот, конечно, был ошарашен, но, придя в себя, сказал, что надо перенести вопрос на следующее заседание, чтобы он смог «подготовить материалы для обсуждения». Но Хрущев объявил, что он будет задержан, и нажал кнопку в своем столе. Вошли три военачальника — Жуков, Батицкий и Москаленко — и арестовали Лаврентия Берию.
Надо сказать, что вообще Хрущев в своих воспоминаниях часто несправедлив в отношении моего отца. Микоян был активный участник и ближайший помощник Хрущева в раскрытии правды о режиме Сталина и в проведении нового курса. Он был энтузиастом «оттепели» и очень во многом помогал Хрущеву, особенно в международных делах. А Хрущев его в своей книге почти не упоминает. Но, может быть, это свойственно некоторым мемуаристам — не оттенять роль ближайших соратников, из опасения преуменьшить свою? Может быть, повлияло и другое. Моему отцу позже стало ясно, что его хотели рассорить с Хрущевым. Ему наговаривали на Хрущева — его секретарь Н. И. Кадоло (сотрудница КГБ) говорила будто бы со слов шофера Хрущева, что тот плохо высказывается об Анастасе Ивановиче в связи с ситуациями, в которых такой оценки просто не могло быть. И, наоборот, до Хрущева доводились якобы отрицательные высказывания о нем моего отца.
Я хотел бы привести здесь выдержки (в моем переводе), касающиеся А. И. Микояна, из книги американского журналиста Джона Гунтера «Россия сегодня», где он рассказывает о некоторых членах Президиума ЦК, которых он встречал на дипломатических приемах в Москве.
«Почти все в Микояне кажется чрезмерным — острота и сверкание его темных глаз, блеск сжатых зубов и горбинка носа, как маленькая изогнутая клюшка. У него выразительный характер, со знаменитым колким языком, независимостью мышления (в допустимых пределах) и склонностью к диспуту… Главным качеством Микояна является его блестящая проницательность. Он армянин, а армяне известны, как эксперты в торговле. Он и был, действительно, в течение многих лет руководителем внешней торговли СССР, и считалось, что он лучше всех в стране умеет вести переговоры. Никто никогда не сомневался в его бдительности, цепкости и остром уме… Очень завораживающе наблюдать за Микояном на приемах — сдержанный, почти злой, но в то же время вибрирующий, с подавляемыми вспышками энергии, пробегающими по его лицу. Он, конечно, умеет вести неоткровенные беседы, но иногда прорывается через это. Когда один итальянский журналист спросил его, почему в Советском Союзе нет свободы, Микоян отчеканил: «Потому что мы не можем себе позволить ее дать!»
У него, безусловно, есть мужество. Хрущев в своей речи на двадцатом съезде рассказал о Микояне небольшую историю. Во время критического сражения под Харьковом во Второй мировой войне Хрущев позвонил с фронта Сталину, прося изменить тактический замысел, и дал свой совет, который Сталин отверг. Результатом было серьезное поражение советских войск. После войны, на заседании Политбюро, Микоян прямо обвинил Сталина в этом, сказав, что, к несчастью, предложения Хрущева не были приняты, подчеркнув таким образом ошибку Сталина. Сталин был в ярости.
Кстати, именно Микоян выступил на двадцатом съезде с речью, проложившей путь для доклада Хрущева, в которой он имел смелость сказать, что в Советском Союзе не было и признаков социалистической законности в течение двадцати лет. Никто еще до этого не выступал с такой атакой на репутацию Сталина…
Микоян немного понимает по-английски и хорошо общается с иностранцами. Несколько лет назад он возглавил советскую миссию, изучавшую производство продовольствия и снабжение в Соединенных Штатах. Он много сделал, чтобы внедрить американские методы в индустрию производства пищевых товаров и снабжения (в СССР), стремился поощрять консервирование и выпуск замороженных продуктов. Его называли «отцом» советского мороженого. Ему хотелось иметь магазин-автомат или хотя бы кафетерий на каждом углу…
Иногда между членами Политбюро прилюдно возникал живой, даже острый, обмен репликами. Во время резкого и жесткого выступления Хрущева в польском посольстве, Микоян, со своим темным армянским лицом, то и дело прерывал Хрущева, которому, кажется, это не нравилось. Хрущев сказал о западных странах, что они сделали что-то «идиотское». Микоян вслух пробормотал: «Слишком сильно, слишком сильно!» Хрущев процитировал Ленина, говоря, что, если человек совершенно убежден в своей правоте, уверен, что не ошибается, он должен идти до конца в исполнении своих убеждений. Микоян прервал: «Но откуда ты знаешь, что не ошибаешься?» В другом случае в моем присутствии Хрущев начал свое высказывание со слов: «Товарищи, друзья, джентльмены», Микоян выпалил: «Иногда друзья тоже являются джентльменами!»
[20]
(Насчет знания английского языка — ошибка. Отец мог изъясняться только на немецком.)
Бывший торгпред СССР в Греции А. С. Пирузян в своей книге
[21]
приводит слова, напечатанные в греческой армянской газете «Араке» от 6 июня 1961 года:
«Когда бразильский корреспондент спросил у Аденауэра, каково Ваше впечатление о советском правительстве, он ответил следующее: надо признаться, что среди знакомых мне советских руководителей до сегодняшнего дня наилучшее впечатление произвел на меня первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Анастас Микоян. Он великий дипломат, одновременно наилучший экономист, с которым человек может сидеть за столом и обмениваться мнениями. Очень остроумен и часто говорит с шутками. Если на сегодня мы имеем экономические связи с Советским Союзом, то этим мы обязаны усилиям и умной дипломатии Микояна. Однако человек около него должен быть очень внимательным, так как он одновременно великий купец (торговец)».
Пирузян пишет, что Микоян работал быстро, четко, собранно. По характеру был вспыльчив, он приходил в раздражение, если замечал, что его пытаются обмануть. И далее Пирузян приводит отрывок из воспоминаний А. А. Афанасьева (я его уже упоминал в этой главе), в котором говорится:
«А. И. Микоян не любил длинных докладов, умел быстро схватывать самое главное и смело, оперативно решал вопросы… Если Сталин не терпел тех, кто не соглашался с его мнением, считал только свое решение правильным, то А. И. Микоян умел не только эмоционально говорить, требовать, но внимательно слушать собеседника. Убедившись, что докладчик прав, соглашался, менял свое ранее принятое решение, но главное — надо было доказать, что его мнение ошибочно».
Хотел бы напомнить об одном из первых постановлений нового руководства — об упорядочивании рабочего дня. Я уже рассказывал, что, в связи с прихотями Сталина, рабочий день высших руководителей заканчивался за полночь. Вынужденные быть «под рукой» на случай возникновения вопросов, сотни руководителей более низкого уровня также заканчивали работу около полуночи (обычно с перерывом на ужин). Новое постановление потребовало от руководителей всех рангов укладываться в рабочее время — до 6 часов вечера, «а кто не укладывается, тот не справляется». При этом говорилось об обеспечении руководителям возможности «личной жизни». (В связи с этим родился анекдот — жена говорит, что после постановления не стало личной жизни, имея в виду себя.)
