— Проклятье! Да говорю тебе, упрямый старик, нет там никаких сарацин! Мясо мы каждый день трескаем пополам с сосисками! А одежды всякой у меня столько, что шкаф не закрывается, под диваном все забито, и еще на даче старье валяется! И дом у нас каменный, пятиэтажный, в нем квартира отдельная!
— Ты лжешь, отрок, — поморщился колдун. — Зачем? Зеркало Велеса никогда не ошибается, и я знаю все. Судьба твоя была вырасти рабом жалким — я же тебе имя и судьбу дал боярскую, почетную. Почто не радуешься счастью своему? Почто лжешь, рану в душе моей бередишь, почто обратно в рабство просишься? Ступай домой и благодари иноземных богов своих, что не разгневался я, не покарал тебя за дерзость дурную, не наградил тебя соразмерно словам твоим. Но не ради тебя милостив я ныне, а токмо ради тела твоего, семя в котором на будущее сохранить желаю! А теперь ступай. Ты мешаешь мне кушать.
— Я не спорить с тобой пришел! — Зверев махнул саблей, срубив угол стола. — Мне плевать, что ты думаешь обо мне, о прошлом и будущем. Просто верни меня домой!
— Это невозможно, неразумное чадо. — Колдун оторвал цыпленку лапу и принялся ее обгладывать. — Никак невозможно. Тебе придется остаться здесь.
— Как затащил сюда, старик, так и верни. — Новик положил саблю ему на плечо и чуть повернул, прижимая лезвие к шее. — Возвращай, или я снесу твою дурную голову. Или, думаешь, не смогу?
— Сможешь, — сглотнул волхв, но скорее, не со страху, а просто проглатывая кусочек мяса. — От тебя пахнет кровью, отрок. Значит, ты уже убивал. Умеешь. Но если ты меня убьешь, кто вернет твою душу назад, в твое старое тело?
— А какой смысл тебя беречь, коли ты все равно не можешь этого сделать? Укорочу тебя на голову, да поищу другого чародея. Чай не один ты на свете!
— Хорошо, — кивнул Лютобор. — Я верну тебя в твой гнусный, позорный мир.
И он, не обращая внимания на царапающий шею клинок, продолжил трапезу.
— Точно? — не поверил столь быстрому и легкому результату Андрей. — Ты клянешься?
— Ты не знаешь моих богов, а я не признаю твоих. Как я могу поклясться, какими богами? Тебе придется поверить мне так.
— И когда ты это сделаешь? — Зверев убрал саблю.
— Мне нужно подумать, чадо. Составить зелье, найти нужные заклинания, определить порядок обряда. Поперва опробовать на куклах бездушных. Дней десять, мыслю, уйдет. А может, и более. Али менее.
— Так сколько? Когда ты вернешь меня домой?
— Ты заходи, отрок, — пригласил Андрея колдун. — Заходи. Как готов буду, узнаешь.
— Ладни, старик, — кивнул новик. — Зайду. Дней через пять. До того времени управишься?
— Заходи. Там видно будет.
Зверев опять кивнул и направился к лестнице. Когда он миновал идолов, Лютобор неожиданно окликнул:
— Так и уйдешь, смертный? Нешто попросить ничего у волхва вещего не хочешь?
— Ты меня домой отправь, колдун, — отмахнулся новик. — Остальное я и сам как-нибудь добуду.
— Так и не надо тебе ничего? Ни серебра казну не хочешь, ни любви девицы красной, ли силы великой? А хочешь властью одарю?
— Душу не продаю, колдун.
— А разве я у тебя душу прошу, чадо неразумное? Я ведь и так, по доброте своей одарить могу.
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
— Это верно, — как-то странно закудахтал старик. — Но ведь я тебе не сыр предлагаю. Ты, вижу, воин, отрок. А хочешь, оружие твое заговорю так, что никому в руки даваться не станет — резаться будет, колоться, не слушаться. А к тебе, коли что, само возвернется?
— Так не бывает, — замедлил шаг Андрей.
— Прямо счас заговорю. Ты и убедишься.
— А взамен чего спросишь?
— Крови несколько капель спрошу. И то не себе. Для заговора. На тебя оружие заговаривать — от тебя и кровь нужна.
— За что же милость такая, колдун?
— Как же, чадо? Обиду, вижу, на меня держишь. Вот немного и откуплюсь.
— Долго это? — В душе Андрея боролись любопытство и недоверие. Да и предложение показалось заманчивым. Кто же откажется от «ручного» оружия?
— Что ты, чадо, дело несложное. Легко управлюсь. Токмо и ты не забывай: не колдун я. Волхв Сварога Великого, праотца всех людей русских. И именем Лютобора наречен. — Старик поднялся из-за стола, прошелся вдоль стены, постукивая пальцами по расставленным по углублениям кувшинам. Снял один, другой. — Иди сюда.
Андрей повел плечами. Спустился обратно, в логово чародея. Любопытство взяло верх над всеми прочими чувствами. При настоящем колдовстве он не присутствовал еще никогда.
— Воска пчелиного для огня, — негромко начал перечислять волхв, — жира медвежьего для силы, сала человеческого…
— Человеческого сала?! — вздрогнул Зверев.
— Его самого. — Старик крепко ухватил его за подбородок, поскреб краем ложки по носу, отер о край глиняной плошки, в которой уже лежали ломти крупянистого топленого сала и воска. — А теперь кровь. С языка нужна и с уха — коли хочешь, чтобы говорило оружие твое. Открой рот.
Андрей открыл, напрягся, ожидая боли. Но колдун кольнул его так стремительно, что паренек не успел испугаться. Лютобор стряхнул к другим ингредиентам каплю крови с языка, потом с уха, пошел к очагу и начал водить плошкой над углями.
— Чадо, в тот угол, к полке отойди. Трубка там стоять должна в палец толщиной, серебряная. Сюда неси, поставь на угол. Теперь пот… Подол рубахи подыми и снизу, от тела, нитку со шва одну выдерни. Исполнил? Нет, мне не давай. В трубку внутрь заложи, хвостик наружу выпусти и прижми краем к столу, чтобы нить внутри проходила… Ага… А другой кончик снаружи свесь. Так, теперича сюда глянь. Видишь, подтаивать все начинает и внутрь стекаться? Теперь мы плошку по кругу поводим, дабы перемешалось, да заговор тут как раз и наговорим. Силой медвежией, волей земной, словом Свароговым, кровью человеческой заклинаю тебя, сталь холодная. Быть тебе костью моей в сече жаркой, быть тебе ухом моим в сладком сне, быть тебе волей моей в руке чужой, быть тебе словом моим в тяжкий час. Дело мое легко, слово мое крепко. Отныне и во веки веков… Дальше смотри.
Перемешав кровь, жир, воск и сало плавными круговыми движениями, чародей отступил к столу, поймал левой рукой хвостик нити. Удерживая его наверху, Лютобор опрокинул плошку и вылил содержимое в трубочку. Прижал палец к губам, давая знать, что говорить нельзя, и снова уселся перед цыпленком продолжать трапезу. Когда от птицы остались только косточки, а от хлеба и вовсе ничего, старик взял трубку, нажал пальцем внутрь — и на стол выскочила серая короткая свеча.
— Клади, чего заговорить хочешь, — предложил Лютобор.
Андрей мигом выдернул из ножен саблю, косарь, вытряхнул из рукава кистень. Чародей зажег от очага свечу, мимоходом зачерпнул с пола пыль, вернулся к столу:
