Через жену Шахматиста, которая была хорошо знакома с семьёй Оппенгеймеров, Лизе удалось установить дружеские связи с Кэтрин — супругой знаменитого ядерщика, а потом и с самим великим физиком. Они не раз общались на лоне природы, вдали от глаз американского ФБР. (…)
Лиза через Кэтрин убедила Оппенгеймера поделиться информацией об атомных исследованиях с учёными-антифашистами, часть из которых была давно завербована советской разведкой. Нескольких из них с его помощью даже удалось устроить на работу в сверхсекретные ядерные центры Лос-Аламоса, Ок-Ридж и чикагскую лабораторию. (…)
Федеральное бюро расследований США только после предательства шифровальщика Гузенко узнало о конспиративной деятельности „Вардо“. Но к этому времени Лиза вместе с мужем уже была в Москве…»
Если уж я заговорил о разведчицах, то не могу не вспомнить о голландке Маргарет Гертруде Целле, известной под именами Мата Хари (что в переводе с яванского означает «Око утренней зари»). Пожалуй, благодаря своему образу жизни куртизанки, она до сих пор является самой известной шпионкой «всех времён и народов». Её имя стало нарицательным для женщин-солдат «тайного фронта». И смерть она приняла как подобает солдату.
Вначале Мата Хари прославилась как исполнительница экзотических танцев, которым она научилась во время проживания в голландской Восточной Индии. Правда, она сама объясняла собственный успех весьма просто: «Я никогда не умела танцевать. А если люди и приходили на мои выступления, то этим я обязана только тому, что первой отважилась предстать перед ними без одежды».
«13 марта 1905 года Мата Хари появилась перед зрителями в роскошном восточном одеянии, но во время танца постепенно сбрасывала с себя одежду, и под конец на ней остались лишь нитки жемчуга и браслеты. Вскоре после этого выступления уже весь Париж лежал у ног Маты Хари. А через некоторое время она начала гастролировать по всей Европе. Во время этих гастролей Мата Хари приобрела новых поклонников, в том числе и в Германии. (…)
Весной 1914 года Мата Хари отправилась в Берлин, где подписала контракт на участие в балете „Похититель миллионов“, премьера которого была назначена на 1 сентября. За месяц до назначенной премьеры между Германией и Францией началась война. В связи с этим Мата Хари решила вернуться во Францию через Голландию. В Амстердаме танцовщица познакомилась с банкиром Генрихом ван дер Шельком, который на некоторое время стал её любовником. Через нового поклонника Мата Хари завела знакомство с германским консулом в Голландии Карлом Крамером, руководителем официальной германской информационной службы в Амстердаме, под крышей которой скрывался отдел германской разведки.
Осенью 1916 года германская разведка завербовала Мату Хари. Произошло это по инициативе давнего поклонника танцовщицы Вернера фон Мирбаха, служившего в штабе 3-й армии и знавшего, что Мата Хари вращается в кругах французской элиты. Кроме того, Мирбаха поддержал и знакомый с Матой Хари консул Крамер. Танцовщицу вызвали в Кёльн, где офицеры немецкой разведки приступили к её обучению по ускоренной программе. Мата Хари получила кодовое имя H-21. По окончании обучения танцовщица отправилась обратно в Гаагу, а её первым заданием стало выяснение в Париже ближайших планов наступления союзников.
В декабре 1915 года Мата Хари возвратилась во Францию и приступила к выполнению своей разведывательной миссии. Встречаясь со знакомыми из французского высшего общества, танцовщица в светских разговорах пыталась выведать у них информацию, интересующую немецкую разведку. Через некоторое время у Маты Хари сложилась довольно полная картина намерений союзников на германском фронте, и она сообщила немецкому агенту, что в ближайшее время французы наступательных операций не готовят. Через некоторое время Мата Хари стала замечать за собой слежку, а многие из её высокопоставленных друзей говорили танцовщице, что им рекомендовали воздержаться от контактов с ней, поскольку её подозревают в шпионаже».
В конце концов французская контрразведка с помощью своего агента Ганны Виттиг (тоже женщины!) сумела раскрыть деятельность Маты Хари и 13 февраля 1917 года арестовать её.
«Мата Хари совершенно спокойно села на скамью подсудимых 24 июня 1917 года в третьем парижском военном суде. Судьями были двенадцать офицеров…
Само собой разумеется, процесс слушался при закрытых дверях. Сначала Мата Хари верила, что хотя дело серьёзное, но ей как-нибудь удастся спасти свою преступную голову от смерти. Но по мере хода процесса, когда стали всплывать даже суммы, полученные ею от германской разведки, она всё больше убеждалась, что спасения ей ждать нечего. Её положение с каждым часом становилось всё ужаснее.
Она оправдывалась тем, что деньги эти, хотя и полученные ею от различных руководителей немецкой контрразведки, следовали ей вовсе не за службу по шпионажу.
„Нет! — воскликнула она. — Отнюдь не за это! Я получала их за свою любовь…“
Когда суд выступил со слишком неопровержимыми доказательствами, она выбросила свой последний козырь и заявила:
„Да, господа судьи, сознаюсь, иногда занималась я и шпионажем. И вам этот случай, когда я решилась на такое позорное дело, должен быть хорошо известен. Припомните случай, когда я выдала вам две германские подводные лодки“.
При этих словах защитник её (один из самых известных адвокатов того времени доктор Клюне. — О.К.) вскочил с изумлением: он ничего не знал об этой истории. Но председатель ловко отпарировал выпад подсудимой и с возмущением бросил:
„Это правда. Вы это действительно сделали, но это как раз и свидетельствует против вас. Вы только что утверждали, что никогда не говорили о военных вопросах ни с германскими шпионами, ни с высшими чинами германской армии. Позвольте спросить вас, каким же путём вы узнали о месте стоянки германских субмарин?“
На этот вопрос, притиснутая к стене, несчастная женщина ничего не могла ответить.
В заключение процесса её поверенный произнёс блестящую, талантливую речь, доказывая, что все обвинения, предъявленные его подзащитной, основаны лишь на донесениях агентуры, самих же агентов на суде не было. Самое большое, что удалось обвинению, — это предъявить ряд полицейских протоколов, справедливость которых на суде не представлялось возможным проверить. Адвокат требовал открытого суда.
Ответ прокурора на эту речь был короток. Он требовал смертной казни. Вечером, на второй день судебного разбирательства, судьи удалились на совещание, которое продолжалось недолго. Когда они вернулись в зал заседания, председатель предложил встать, и секретарь суда прочёл следующие строки вынесенной резолюции:
„Именем Республики и французского народа военный суд, признав голландскую подданную, именующую себя Мата Хари, виновной в шпионаже против Франции, постановляет осудить её к смертной казни“.
В мёртвой тишине зала раздался истерический крик несчастной осуждённой:
„Но это невозможно, это невозможно!..“
Через секунду усилием воли она овладела собой и твёрдыми шагами направилась к выходу. Конвойные отвели её обратно в тюрьму.
