— Ты на лапы свои посмотри. Все в «гайках».
Колец у Андрея было всего два, причем одно — боевое, с канавкой для тетивы. Ну и серебряный браслет — тетиву отбивать. И он, естественно, настолько привык к ним, что давно не замечал.
— Снимай свои побрякушки. — Капитан с повязкой «Дежурный» на рукаве отодвинул пояс с саблей, открыл ящик стола, достал и положил на закрывающее столешницу стекло тонкий бланк. — Будем протокол изъятия составлять. Значит, два ножа простых, один нож большой изогнутый, один ремень…
— Неправильно, — не выдержал Зверев. — Один пояс боевой, одна сабля булатная, суздальская, шестнадцатого века с эмалевой филигранью по золоту. Один косарь простой, боевой, один нож обеденный в серебряном окладе, одна ложка столовая, серебряная, с двумя рубинами на рукояти.
Дежурный остановился, глянул на задержанного, потом придвинул оружие к себе, потянул саблю из ножен. Тронул пальцем клинок — естественно, тут же порезался и недовольно пихнул его обратно:
— А хрен его знает, серебро это или алюминий обычный! Железо как железо. Может, ты его сам из рессоры выточил? Снимай побрякушки! И два кольца из желтого металла. Латунные или медные, ясно. И права тут мне не качай. Конфискат все равно в переплавку пойдет, пусть хоть из дерева ты его выточил. Фамилия! Адрес! Дата рождения! Ты хоть понимаешь, что тебе четыре года за ношение оружия светит, говнюк?
Из находившихся в комнате пяти сотрудников один поднялся, подступил к столу, взял в руки пояс, но обнажать клинки не стал, только осмотрел ножны и рукоять, осторожно опустил обратно, выразительно глянул на другого. Тот тоже поднялся, и они вместе вышли из помещения. Новику это почему-то не понравилось — появилось под желудком какое-то нехорошее чувство. Мент, который его задерживал, поморщился, пожал плечами и тоже удалился. Новик механически отвечал на вопросы, оглядывая просторную комнату. Стол с парой телефонов, фанерные скамьи вдоль стен, большой сейф в углу, чуть дальше — забранная решеткой дверь, за которой стояли в открытой стойке автоматы, лежали рожки и подсумки. Одна дверь — в ведущий на улицу коридор, вторая — в другой коридор, внутренний, расположенный вдоль дома.
— Ладно, — кивнул капитан. — Проверим, что ты тут натрепал, потом дальше поговорим. Стас, сунь его в обезьянник.
Дородный мент, ростом в полтора Зверева, поднялся, медленно работая нижней челюстью, молча прихватил новика за шкирятник и выволок в коридор. Там остановился перед одной из железных дверей, достал из кармана ключ, отпер замок, распахнул створку и швырнул задержанного в комнатушку. Послышался громкий щелчок замка, удаляющиеся шаги.
— Вот козел… — Андрей встал, отряхнулся, окинул взглядом камеру.
Половину помещения занимал топчан из покрытой лаком вагонки, тянущийся от стены до стены, в углу стояла эмалированная раковина и темнела дыра в полу с характерными ребристыми поверхностями для ног по сторонам. Кроме него, тут уже куковали пять человек. Трое, совершенно бродяжного вида, лежали ближе к одной стене, двое других — один в костюме, другой в клетчатом свитере и джинсах — играли на другом краю в фантики.
— Хмырь, у тебя курево есть? — не поворачивая головы, спросил тот, что в свитере.
— Нету. — Новик подошел к двери, прислушался к тому, что происходило снаружи.
— Ты на него глянь, Кеша, — хлопнул товарища по колену тот, что в костюме. — Цирк с доставкой на дом.
За дверью послышался выкрик, злобная ругань. Похоже, за заговоренный клинок схватился кто-то еще.
— Откуда ты такой блестящий? — повернул его за плечо к себе клетчатый.
— Отстань, — отмахнулся Зверев.
— Ты как с приличными людьми разговариваешь, малец? — На этот раз мужчина развернул его к себе более решительно. — Тебя же вежливо спросили: откуда ты взялся?
— Откуда, откуда… Посадили!
Новик попытался снять его руку с плеча, но клетчатый только сильнее прижал его к двери:
— Тебя не учили, как нужно разговаривать со взрослыми, мальчик? Нужно ответить: «Прости, дяденька, за беспокойство. Виноват, буду рад искупить вину любым способом, как прикажешь». Понял?
— Это ты, что ли, смерд вонючий, мне приказывать станешь? — искренне изумился новик.
— Мальчик румян и симпатичен, но явно невоспитан, — укоризненно покачал головой клетчатый.
— Руку убери, — столкнул Андрей лапу мужчины с плеча.
— Очень невоспитан, — усмехнулся клетчатый и снова вскинул руку. Но на этот раз между средним и указательным пальцем блеснуло лезвие. — А невоспитанных нужно учить. Ты жилеточку-то свою сыми. Нехорошо детям в мехах щеголять, когда рядом приличные люди мерзнут.
— Это что, бритва? — скосил глаз на лезвие Зверев.
— Она самая, мой мальчик.
— Так ты ее убери…
Новик осторожно, указательным пальцем левой руки уперся в его запястье, а правой снизу вверх хорошенько ударил в челюсть. Силы у него за последние месяцы прибавилось — клетчатый подлетел от удара почти на локоть и рухнул на каменный пол уже плашмя, раскинув руки. Андрей прыгнул левой ногой ему на пальцы руки, правую поставил на горло и перенес на нее свой вес. Мужчина захрипел, принялся стучать ему кулаком по колену, лупить ногами в пол.
— Что ты делаешь?! — Приятель клетчатого спрыгнул с топчана, кинулся на помощь.
Зверев отступил, выставил кулаки. Его противник поднырнул, провел стремительную серию быстрых ударов ему в солнечное сплетение, в живот, в область сердца. Удары были очень умелые, сильные — Андрей почувствовал их даже через поддоспешник. Он ударил ловкого врага слева чуть ниже уха. Тот отлетел к стене, врезался в нее головой, выпрямился, но от нового удара бухнулся в стену затылком и сполз на пол. Первый мужик тем временем, хрипло дыша, успел перевернуться на четвереньки. Или, точнее — на «третереньки»: на руку со сломанными пальцами клетчатый старался не опираться. Новик перевернул его ударом ноги и опять наступил на горло.
— Ты чего делаешь, парень? — хрипло поинтересовался один из бродяг. — Ты же его убьешь.
— А чего делать, — пожал плечами Зверев. — Я не убью — так он меня ночью зарежет.
— До ночи еще далеко. Или их выпустят, или тебя. Чего понапрасну грех на душу брать? Коли останетесь, так вечером, перед сном и задавишь.
— Ну не знаю… — Андрей почесал в затылке и отступил. — Ладно, до вечера подождем.
Новик снова прижался ухом к окошку на двери. Из милицейской комнаты доносилась ругань. То ли опять кто-то попытался с его оружием поиграть, то ли менты что-то поделить между собой не могли.
— Ты дурак, парень, и не лечишься… — начал приходить в себя тот, что в костюме. Клетчатый ничего говорить не мог, только хрипел. — Мы ведь пошутили просто… Сказал бы, что не дашь, и ладно.
— Так и я пошутил, — ухмыльнулся Андрей. — Вы разве не поняли? А теперь заткнись, ментов заглушаешь.
