Прага, Смихов, 17 января 1942 года
Индра сидел на кухне у пана Пехачека и разговаривал с хозяином квартиры. В это время раздался звонок в дверь. Пехачек пошел открывать дверь, и менее чем через минуту в кухню в сопровождении пана Зеленки-Гайского, которого в подполье больше знали под кличкой Ржига, вошел молодой парень. Он был среднего роста, крепкого телосложения, с тонкими губами. Парень настороженно оглядел кухню, но, увидев там одного Индру, похоже, несколько успокоился.
— Здравствуйте, — поздоровался он. — Можете называть меня Ота.
— Здравствуйте, Ота, — улыбнулся Индра, — а меня вы можете называть просто Индра.
Они обменялись рукопожатиями. Когда на кухню вошли пан Пехачек и Ржига, Пехачек начал тут же разливать чай. Наконец, и он уселся за стол.
— Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной, — начал Индра.
— Да, мне много о вас рассказывали, и я хотел бы убедиться, что вы тот человек, который мне нужен.
— А какой же человек вам нужен?
— Активно борющийся с немцами, — ответил парень, глядя прямо в глаза Индре.
— Это очень провокационный вопрос, — усмехнулся Индра. — Учтите, дом окружен, и у каждого из нас в кармане кое-что есть…
— Я тоже люблю мужские игрушки, — в свою очередь усмехнулся парень и выложил перед собой на стол пистолет. — Я не столько опасаюсь провокаций, сколько провалов.
— Судя по вашему поведению, этого не скажешь, — заметил Индра, — Откуда вы?
— Этого я вам сказать не могу. У меня секретное задание.
— А я слышал, что вы прилетели из Англии.
— А если и так, вас это смущает?
— Нет, — покачал головой Индра, — но я вам уже сказал, что мы боимся провокаторов. Можете ли вы назвать несколько чешских офицеров, находящихся сейчас в Англии?
Парень назвал около десятка фамилий. Индра тут же попросил описать внешность некоторых из них. Ота исполнил его просьбу. Потом последовало еще несколько каверзных вопросов. Во время разговора Индра обратил внимание, что парень говорит на моравском диалекте.
— Вы из Чехии? — спросил Индра.
— Нет, из Моравии, — с явной неохотой ответил парень.
— Оказывается, мы с вами земляки! — радостно заметил Индра.
— А откуда именно из Моравии? — не унимался Индра.
— Из Тршебича, — с еще большей неохотой ответил парень.
— Красивые места, — кивнул Индра. — Я там не раз бывал и хорошо их знаю. А вы не помните, чем отличается станция во Владиславе?
— Там всегда было очень много роз, — даже не задумываясь, ответил парень. — Наверное, кто-то из станционных служащих очень любит эти цветы.
К опросу парня время от времени подключались и Пехачек с Ржигой.
— Хорошо, — кивнул, наконец, Индра, — похоже, что вы действительно тот, за кого себя выдаете. Так в чем, хотя бы в общих чертах, состоит ваше задание?
— Этого я вам сказать не могу, — покачал головой парень. — Задание строжайшей секретности, и у меня есть приказ не привлекать к нему местное население. Могу вам только сообщить его кодовое название — «Антропоид».
— Уж не убийство ли Гейдриха вы затеяли? — насторожился Индра.
Парень чуть не подпрыгнул на месте.
— С чего вы такое взяли?
— Очень просто, молодой человек, — улыбнулся Индра, — Антропос — по-гречески «человек». Значит, ваша цель — человек. А самой привлекательной в Протекторате фигурой может быть только Гейдрих. Так какая помощь вам от нас нужна?
— В первую очередь с квартирами. Квартиры нам придется постоянно менять, и здесь без помощи не обойтись. А второе — это информация. Нам надо будет получать от вас хотя бы выход на людей, обладающих необходимой нам информацией.
— Это можно устроить, — согласился Индра. — Что еще?
— Пока вроде все, — пожал плечами парень.
— А какая у вас связь с Лондоном? — поинтересовался Индра.
— Я тут не один. Мой напарник повредил ногу при приземлении, поэтому я пошел один. Вместе с нами были выброшены еще две группы. У них есть рации. Через них, если понадобится, мы и будем получать инструкции.
— Ладно, как я уже сказал, мы вам поможем, — подвел итог разговора Индра, — Квартирами для вас займется пан Пехачек, через него же будете запрашивать и нужную вам информацию. Но у меня просьба: будьте поосторожней — теперь от этого зависит не только ваша жизнь, но и жизнь наших людей. Насколько я понял, в Лондоне имеют довольно смутное представление о том, что творится здесь.
— То, что Лондон во многом живет иллюзиями, мы тоже поняли, оказавшись здесь, — согласился Ота, — А что касается осторожности, то мы, конечно, постараемся быть предельно осторожными. Но то же самое относится и к вашим людям.
После этого пили чай и разговаривали об общем положении в Протекторате. Из этого разговора Кубиш почерпнул много интересного.
Пардубице, 22 января 1942 года
Татьяна вернулась домой и с порога попросила мужа:
— Ставь быстрее чайник — промерзла, как не знаю кто.
Франта отправился на кухню, а подошедший в прихожую Бартош начал помогать ей раздеваться.
— Рассказывай быстрее, как съездила, — попросил он ее.
— Съездила неудачно, — не откладывая разговор в долгий ящик, ответила Татьяна. — Но подожди, сейчас пойдем на кухню, и я расскажу все по порядку.
Когда Татьяна переоделась в домашний халат, и все уселись на кухне, он начала рассказ:
— Адрес, который ты мне дал, я нашла очень быстро. Как вы мне и сказали, я, первым делом, не только убедилась в том, что стоит сигнал безопасности, но и побродила вокруг и проверила, нет ли чего-нибудь подозрительного. Потом поднялась в квартиру. Привратник на входе даже не посмотрел на меня. Дверь мне открыл уже немолодой мужчина, и я назвала ему пароль. Он ответил мне условной фразой и предложил войти. Я объяснила ему, что пришла от английских парашютистов, которым пришел из Лондона приказ через него связаться со штабс-капитаном. И тут он удивленно открыл на меня глаза.
— Что значит, удивленно открыл глаза? — потряс головой Бартош.
— То и значит, — пожала плечами Татьяна, — он мне клялся и божился, что никакого штабс-капитана не знает. То, что он ожидал появления английских парашютистов — не отрицает, что связан с подпольем — тоже, а что касается штабс-капитана, о нем он слыхом не слыхал. Готов помочь всем чем может, но в данном случае, бессилен.
— Может быть, этот штабс-капитан провалился? — высказал свое предположение Франта.
— Тогда бы он мне так и сказал, — пожала плечами Татьяна, — но он-то клянется, что никогда о таком и не слышал.
