— Как вы думаете, могу ли я задать несколько вопросов — до сих пор спрашивали только меня?
Тот перевел мой вопрос, и Роммель ответил:
— Хорошо, скажите ему, что он может задать свои вопросы.
Я судорожно думал, что бы такое спросить, как вдруг мне в голову пришла мысль, думаю, что правильная, и я сказал:
— Не может ли его превосходительство поведать мне, являются ли военная оккупация и военное правительство идеальной ситуацией для побежденного народа?
Как солдату мой вопрос должен был ему понравиться. Как оказалось, я был прав, поскольку он дал весьма интересное пояснение, считая, что только солдаты в состоянии правильно реагировать на любые изменения обстановки и решать вопросы обеспечения населения водой и продовольствием и гарантировать работу различных служб.
Ответ его был самым настоящим рефератом, интересным и поучительным, из которого я почерпнул много для себя полезного.
Тем не менее, я не смог удержаться, чтобы не заметить:
— Все это хорошо и прекрасно, но ведь нельзя утверждать, что люди действительно находят удовлетворение жить в условиях оккупации и с военным режимом.
На это он ответил:
— Если вы ныне проедете по Франции, то сможете лично убедиться, что французский народ счастлив и доволен своим положением, так как люди знают, что им делать — а это мы им показываем — народ остается народом.
Я рассмеялся и сказал:
— Но я не могу ничего видеть — каждый раз, когда я еду с вашими людьми, мне завязывают глаза, да еще накладывают наручники.
Роммель сказал было:
— Хорошо, теперь будете обходиться без повязки.
Но тут один из офицеров произнес что-то быстро по-немецки, и он добавил во изменение только что сказанного:
— Мне очень жаль, но приказ есть приказ и исключений из него быть не может. Но я посмотрю, что смогу для вас сделать. Когда будете отсюда уходить, можете осмотреться. Постараюсь обеспечить, чтобы о вас была проявлена забота и вы были в безопасности.
На этом все и закончилось. Для меня это было огромное событие и я благодарен судьбе за это. Я встал, поклонился, а Роммель сказал в заключение:
— Прощайте!
Он сдержал свое обещание. Оба англичанина пережили войну, находясь в лагере для военнопленных в Нойенгамме, где встретились со своими товарищами, попавшими в плен при выполнении задания в Сен-Назере.
Немцы старались убедить союзников в нецелесообразности вторжения, свою руку к этому приложил и Роммель.
Крупные маневры танковых войск, в которых принимали участие дивизии СС, в районе Па-де-Кале должны были показать союзникам прибытие туда дополнительных сил и средств. Отборные эти части были стянуты сюда не просто так: по другую сторону пролива, в устье Темзы была отмечена концентрация союзных войск. Служба радиоперехвата немцев установила увеличение объема работы войсковых радиостанций в английском юго-восточном графстве Кент, из чего был сделан вывод о нахождении там главного штаба союзников. То, что содержание радиограмм, которые потом выходили в эфир, передавались в Дувр из штаба главного командования англичан в Портсмуте по телефону, немецкая служба радиоперехвата, конечно же, не знала.
Основные подразделения и части 1-ой американской армейской группы, дислоцировавшейся в районе Дувра, были переброшены в Западную Англию в ходе мероприятий по дезинформации противника и переименованы в 12-ую армейскую группу. Чтобы убедить немцев, что 1-ая армейская группа по-прежнему находится на своем месте, командование несуществующей группировкой войск было возложено на известного американского генерала Паттона.
[33]
Его «штаб» в графстве Кент изображали несколько радиостанций, ведших оживленный радиообмен не только днем, но и ночью.
Немецкая воздушная разведка доставляла доказательства широкомасштабной подготовки к вторжению: передвижения железнодорожных составов с техникой, многочисленные палаточные городки (лагеря) на полях, в которых видны стоявшие рядами танки и автомашины, полевые аэродромы, забитые планерами, и десантные средства в устье Темзы.
Откуда немцам было знать, что в этих лагерях находилось всего несколько солдат, которые время от времени разжигали огонь в полевых кухнях и изображали активное движение, снуя туда и сюда на паре автомашин, и что танки были резиновыми, а самолеты и планеры — деревянными макетами.
Авиаразведка продолжала докладывать о концентрации союзных войск.
«Любая неожиданность исключена — наша разведка контролирует подготовку союзников к вторжению…» — такова была реакция немецкой пропаганды.
Немецкие самолеты-разведчики, пытавшиеся облететь Западную Англию, сбивались. В последний раз одному из немецких пилотов удалось проникнуть в тот район 19 мая, но с тех пор он был закрыт буквально герметично от внешнего мира.
Даже массированные авианалеты, которые должны были предшествовать вторжению, производились в соответствии с оперативным планом дезинформации. Основные удары наносились по франко-бельгийскому району — севернее и восточнее Сены. Когда же все мосты вниз по течению Сены от Парижа до побережья были разрушены, немцы восприняли это как признак готовящегося вторжения союзников в Па-де-Кале.
Неподалеку от цирка «Пикадилли» в центре Лондона находится широко известный театр комедии. Так вот там весною 1944 года в конце спектаклей на сцену выходил фельдмаршал Монтгомери. Только через некоторое время восхищенной публике стало ясно, что это был его двойник — актер, унтер-офицер Клифтон Джеймс.
Сразу же после его первых выходов на сцену, Джеймс был приглашен в разведслужбу военного министерства. Ошеломленному актеру было заявлено, что министерство рассматривает возможность его посылки в Северную Африку в качестве фельдмаршала Монтгомери для проведения инспекции находящихся там войск. И через несколько недель интенсивных репетиций простой унтер-офицер превратился в знаменитого фельдмаршала. В своей работе Джеймс использовал кинообозрения, фотоснимки, изучал манеры поведения Монтгомери, как говорится, вблизи и несколько раз с ним встречался. Фельдмаршал был в восторге от затеи.
И вот, наконец, все было готово: Джеймс получает несколько носовых платков с инициалами Монтгомери, которые во время поездки будет «забывать» то тут, то там. Его доставляют на аэродром, где он на глазах восторженной публики садится в специальный самолет Черчилля.
На следующее утро самолет приземляется в Гибралтаре, где его встречают с соответствующими почестями. В тот же день губернатор устроил в его честь прием, на котором «фельдмаршал» был представлен нескольким испанским гостям, известным как немецкие агенты. Затем он полетел в Северную Африку, где сразу же поползли слухи, что фельдмаршал прибыл туда для того, чтобы сформировать армию вторжения в Южную Францию. Он принимает военные парады, раздает автографы и следует поэтапно в Каир. Немецкое верховное командование вздыхает с облегчением: если Монтгомери находится в Африке, то никакой речи о вторжении союзников через пролив сейчас идти не может.
