Русские потрясены множеством мелких предметов, которые наши солдаты возят с собой. Они думают, что все эти любительские фотографии наших домов, наших комнат, наших девушек являются пропагандой. Приходится тратить очень много времени чтобы убедить их, что все это подлинное, что немцы вовсе не людоеды. Через несколько дней после нашего прилета русские подошли и спросили, можно ли им снова повестить на стены иконы и распятия. Раньше, при советской власти, им приходилось все это прятать из-за неодобрения сына, дочери или комиссара. То, что мы не выдвигаем никаких возражений, по всей видимости воодушевляет их. Мы пытаемся им объяснить, что и в наших домах тоже есть распятия и религиозные картины, но они верят этому с большим трудом. Спешно они водружают в «красных углах» иконы и вновь и вновь выражают надежду, что это разрешение не будет отменено. Они живут в страхе перед комиссарами, которые держат всю деревню под наблюдением и шпионят за ее обитателями. Пост главного доносчика часто занимает директор школы.
В настоящее время мы живем в заколдованном царстве грязи и переживаем вытекающие из этого трудности в снабжении, даже продовольствием. Когда я лечу низко над Днепром, то часто вижу как и наши и русские войска кидают ручные гранаты в воду и ловят оглушенную рыбу. Мы воюем, по Днепру проходит линия фронта, но каждая возможность накормить войска должна быть использована. И вот однажды я решаю попытать удачу с небольшой 50-кг бомбой. Гослер, наш квартирмейстер, послан во главе группы нестроевых солдат к Днепру. Перед их уходом я показываю им на карте участок реки, где намереваюсь сбросить бомбу. Покружив немного над рекой и дождавшись, когда я смогу опознать наших парней, я бросаю бомбу с высоты 15-20 метров. Она падает у самого берега и после короткой задержки взрывается. Наши внизу должно быть испуганы взрывом, потому что бросаются на землю. Несколько догадливых рыбаков, которые занимались промыслом на середине реки с борта какой-то древней посудины, чуть было не перевернувшейся от волны, вызванной взрывом, быстро подплывают и начинают собирать оглушенную рыбу. Сверху я вижу белые брюха мертвой рыбы, плавающей на поверхности. Солдаты вступают в сражение и пытаются вытащить как можно больше рыбы. На берегу появляются новые рыбаки и также начинают выбрасывать рыбу на отмель. Через несколько часов после моего возвращения грузовик с рыболовной партией возвращается с Днепра, с собой они привозят несколько центнеров рыбы. Среди улова несколько огромных экземпляров, которые весят по 30-40 кг, в основном осетры и разновидность речного карпа. В течение следующих десяти дней мы организуем настоящие оргии и находим рыбную диету великолепной. Вкуснее всего оказывается осетрина, копченая или вареная, огромные карпы также вполне съедобны. Через пару недель с неменьшим успехом проводится вторая рыболовная экспедиция.
* * *
Мы вылетаем на боевые задания почти каждый день и в самых разных направлениях. К востоку и юго-востоку советские орудия, сосредоточенные у Мелитополя, продолжают артиллерийские обстрелы нашего Никопольского плацдарма. Среди названий на карте много немецких: Гейдельберг, Грюнталь, Густавфельд. Здесь находятся дома немецких переселенцев, прадеды которых осваивали этот район несколько столетий назад. К северу от нас, в районе Запорожья, фронт поворачивает к востоку и проходит по Днепру. Еще дальше, после того, как он пересекает реку, начинается Кременчугский сектор. За русскими линиями остался Днепропетровск. В своей обычной манере Советы оказывают давление в разных местах и им часто удается прорывать фронт на небольшую глубину. Ситуация восстанавливается с помощью контратак, которые обычно проводят бронетанковые дивизии. В промышленном центре Кривой Рог, который расположен к северу от нас, прямо на линии фронта, находится бетонная взлетная полоса. Но мы не можем ей пользоваться.
Однажды утром советская атака достигает Кривого Рога и нашего аэродрома. Основной удар наносится с севера, со стороны Пятихатки. Здесь пропадает без вести капитан Менде. Несмотря на самые отчаянные поиски мы не можем найти нашего доброго товарища, которого поглотили бескрайние просторы России. Ситуация здесь также восстановлена с помощью контратаки и фронт смещается на несколько километров к востоку. Снабжение наших войск идет без помех и мы вскоре переключаемся на мосты через Днепр. Затем нашей целью становится группировка противника между Кременчугом и Днепропетровском. Однажды утром, когда начинается новое наступление русских с севера, я должен вылетать в плохую погоду. Моей задачей является получение общей картины расположения вражеских войск и оценка шансов успешной атаки более крупными силами. Перед вылетом мне сообщают, что одна из деревень в зоне боя все еще удерживается нашими войсками, но их постоянно атакуют и им срочно нужна помощь. С этой частью должен быть установлен контакт и авианаводчик уже находится на месте.
Наша тройка идет в район цели под низкими облаками. Я слышу в наушниках голос знакомого авианаводчика и надеюсь, что мне было приказано установить связь именно с ним, а не с каким-то другим офицером. Я должен здесь упомянуть, что каждый авианаводчик хочет нашей поддержки для своей собственной дивизии. Мы вынуждены настаивать на том, чтобы нам сообщали позывной данной части. Потребность в нас настолько велика, что для удовлетворения всех запросов нам понадобилось бы раз в двадцать больше людей и самолетов. Судя по голосу, со мной снова говорит футболист Эпп, но и без его помощи я уже заметил концентрацию вражеских войск в трем километрах впереди. Я все еще лечу над нашими позициями, как вдруг, накренив машину, вижу вспышки от выстрелов множества зениток. Я не вижу разрывов снарядов, потому что они скрыты облаками, но неожиданно ощущаю попадания в кабину и в двигатель. В лицо и в руки впиваются осколки. Двигатель готов остановится в любую секунду. Он работает еще пару минут и затем глохнет. За это время я обнаруживаю луг к западу от деревни. Я уверен, что русские меня еще не заметили. Рядом со мной быстро садится Фиккель. У нас нет ни малейшего представления о том, сколько еще времени наши войска смогут удерживать свои позиции, поэтому мы с Хеншелем берем с собой самое необходимое: оружие, часы и парашюты и карабкаемся в машину Фиккеля. Третий самолет из нашей группы уже полетел домой и летчик сообщил о прошествии. Вскоре мы успешно садимся в Костромке. В эти дни везет также и капитану Фритше. После того, как он был сбит истребителями к юго-востоку от Запорожья, в районе Гейдельберга, он успешно выбросился с парашютом, но ударился о хвостовое оперение. После краткого пребывания в госпитале этот отличный летчик, награжденный Рыцарским крестом, возвращается в строй.
Но нам не всегда так везет. Однажды, возвращаясь с линии фронта мы уже подлетаем к нашему аэродрому и начинаем заходить по одному на посадку. Высоко над нами появляются русские истребители. Они совершенно не собираются нас атаковать, но зенитки открывают по ним огонь, пытаясь стрелять между нашими самолетами. Херлинг, командир 7-й эскадрильи, и Крумингс, наш офицер-инженер, подбиты и падают. Через несколько мгновений погибает и Фритш. Три неразлучных друга, награжденные Рыцарскими крестами, отдали жизни за свою страну. Мы ошеломлены этой потерей. Они были первоклассными пилотами и товарищами для своих подчиненных. Иногда здесь на фронте бывают периоды, когда на людей как будто падает проклятье и череда несчастий кажется нескончаемой.
