Кете Хойзерман привезли 7 мая. Она сразу же опознала челюсть и мосты, поскольку отчетливо были видны следы работы, выполненной несколько месяцев назад. Кете выдали пакет с продуктами и отвезли обратно в Берлин. Через два дня ее забрали снова и на этот раз привезли в Эркнер. На поляне она увидела ряд открытых могил, в которых находились тела. «Опознайте их», — предложил русский, и Кете сразу же узнала тела Йозефа Геббельса и его детей. Девочки были в ночных фланелевых рубашках с рисунком из мелких красных роз и переплетенных голубых цветов. Трупа Магды Геббельс там не было.
Последствием идентификации зубов Гитлера для Кете Хойзерман стало одиннадцатилетнее, по большей части одиночное заключение в советской тюрьме.
Что случилось с трупом Гитлера? Русские уверяют, что кремировали его за границами Берлина, но не говорят где. Они также заявили, что не нашли тела Евы Браун, что, вероятно, оно сгорело полностью, а те его части, что обычно подлежат идентификации, уничтожены или разбросаны во время жестоких обстрелов правительственных зданий.
[65]
Утром 30 апреля, когда Готтхард Хейнрици шел по коридору своей штаб-квартиры перед тем, как покинуть ее навсегда, дорогу ему заступил молодой капитан.
— Генерал, — сказал он, — вы меня не знаете. Я работаю в оперативном отделе. Как все остальные, я знаю, что вас освободили от должности и приказали приехать в Плен. — Хейнрици промолчал. — Умоляю вас, не спешите туда.
— О чем вы говорите? — спросил Хейнрици.
— Много лет назад по воскресеньям я бегал за полковым оркестром в Швабиш-Гмюнде во время церковных парадов. Вы тогда были майором, сэр. Позже я близко познакомился с человеком, который тогда был вашим адъютантом.
— Да… Роммель.
— Герр генерал, надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что не желаю вам той же судьбы, что настигла фельдмаршала Роммеля.
Хейнрици пристально посмотрел на капитана:
— Что вы имеете в виду? Роммель был убит во время военных действий.
— Нет, сэр. Все было не так. Его вынудили совершить самоубийство.
— Откуда вам это известно? — резко спросил Хейнрици.
— Я был адъютантом Роммеля. Мое имя Хельмут Ланг. Умоляю вас, поезжайте в Плен как можно медленнее. Может быть, пока вы доберетесь туда, война закончится.
Хейнрици поколебался, потом пожал Лангу руку.
— Спасибо, — чопорно произнес он. — Большое спасибо. Хейнрици вышел из здания.
На улице собрались члены его маленького штаба. Кто-то скомандовал, и все отсалютовали. «Я хочу поблагодарить всех вас», — сказал Хейнрици и попрощался лично с каждым. Капитан Генрих фон Била, адъютант генерала, открыл дверцу автомобиля, и Хейнрици сел на заднее сиденье. Фон Била сел рядом с шофером и сказал: «Плен». Хейнрици подался вперед и похлопал шофера по плечу.
— Мы не спешим, — добавил он.
Назавтра поздно вечером Хейнрици добрался до казарм в Плене. Когда он вошел в свою комнату, играло радио. Вдруг музыка оборвалась. После тихой барабанной дроби объявили, что фюрер мертв. Было 10 вечера 1 мая.
* * *
Уоррент-офицер Дикси Динз вместе со своим немецким охранником Чарли Гумбахом слушал новости. Это были самые лучшие новости из всех, что Дикси слышал за долгое-долгое время. «…Фюрер сражался против большевизма до последнего дыхания», — торжественно произнес диктор. Динз огляделся. Он и Гумбах сидели в подвале какого-то дома к востоку от Лауэнбурга совсем рядом с линией фронта. В подвале сидели и хозяева дома. Жена хозяина при последних словах диктора расплакалась.
Динз еле сдержал свой восторг. Хотя фюрер, может, и вправду мертв, но война еще не закончилась. Еще предстоит преодолеть немецкие позиции, и это будет нелегко при такой интенсивной перестрелке. Потихоньку все обустроились на ночь в неудобном подвале. У Динза не было проблем со сном. Он несколько дней непрерывно крутил педали велосипеда, пытаясь добраться до британских позиций. Он уже недалеко от цели, и теперь все зависит от удачи. Надо только убедить фрицев пропустить его. Это была последняя мысль Динза перед тем, как он погрузился в сон. Проснулся он внезапно, словно от удара, и действительно кто-то тыкал его под ребра автоматом, приговаривая: «Эй, парень, поднимайся». Дикси открыл глаза и уставился на здоровенного парашютиста 6-й британской воздушно-десантной дивизии.
Пока Дикси и Чарли спали, этот район был захвачен. Динз вскочил вне себя от радости и объяснил, кто он такой. Его и Чарли немедленно отконвоировали в штаб роты, затем передали в штаб дивизии, а потом и корпуса. В конце концов они предстали перед генерал-лейтенантом Эвелином Баркером, командующим 8-м корпусом. Динз опять разъяснил ситуацию:
— К линии фронта марширует двенадцать тысяч военнопленных королевских ВВС. Наши самолеты их обстреливают!
Он показал на карте генералу Баркеру, где оставил своих людей. Генерал вздрогнул и схватился за телефон… и отменил очередной авианалет на тот же район.
— Теперь все будет в порядке, — с явным облегчением произнес Баркер. — Мы займем тот район не позже чем через сорок восемь часов. Вы пока отдохните.
— Нет, сэр, — отказался Динз. — Я обещал полковнику Остману вернуться.
Баркер изумленно взглянул на Динза:
— Вам это не кажется глуповатым? В конце концов, мы будем там через несколько часов.
Однако Динз стоял на своем.
— Ну, тогда я дам вам автомобиль с флагом Красного Креста. Так вам легче будет добраться. И скажите всем фрицам, которых встретите, что им лучше сдаться.
Динз отсалютовал и отправился к выходу, оглядываясь по сторонам.
— А где мой немецкий охранник Чарли Гумбах?
— Топает в лагерь военнопленных, — откликнулся кто-то.
— Я без него не уйду, — раздраженно проворчал Динз. — Я дал слово чести.
Чарли быстренько вернули, и в трофейном «мерседесе» с флагом Красного Креста на капоте Динз и Гумбах отправились в обратный путь.
Два дня спустя Дикси Динз привел своих людей к британским позициям. Впереди шли волынщики. За ними, высоко подняв головы и расправив плечи, шагали тощие, усталые британцы, бывшие военнопленные. Теперь в плен попали полковник Остман и его охранники. Динз и некоторые из его людей прошли с ними к территории британского лагеря для военнопленных. Обе группы выстроились лицом друг к другу и встали по стойке «смирно». Остман шагнул вперед и отсалютовал Динзу, тот ответил тем же и сказал:
— До свидания, полковник.
— До свидания, мистер Динз. Надеюсь, мы еще встретимся.
