Часть третья
Цель
Глава 1
В Вербное воскресенье незадолго до полуночи у серого каменного здания в Сиссонне, в Северной Франции, где размещался штаб 82-й воздушно-десантной дивизии, остановился американский штабной автомобиль. Из него вышли два офицера. Один — в американской военной форме, другой — в британской полевой форме без знаков различия. Второй мужчина, высокий и худощавый, был в аккуратном зеленом берете на белокурых волосах, в ярком контрасте с которыми пылали пышные и дерзкие рыжие усы. И для британцев, и для американцев его имя было почти непроизносимым: Ари Д.
Бестебрёртье, он был широко известен как Ари или капитан Гарри, но даже эти имена менялись в соответствии с заданиями, которые он выполнял за немецкой линией фронта. Ари был агентом частей особого назначения (десантно-диверсионных войск) и сотрудником Голландской разведывательной службы.
Несколько дней назад начальство вызвало Ари в Брюссель и сообщило, что он приписан к 82-й дивизии для специальной операции. Он должен был явиться к 38-летнему генерал-майору Джеймсу М. Гавину, командиру 82-й дивизии, чтобы принять участие в совершенно секретном совещании. Ари и сопровождавший его офицер вошли в штаб, поспешно поднялись по лестнице на второй этаж и прошли по коридору к хорошо охраняемой комнате, где хранились карты. Здесь военный полицейский проверил их документы, отсалютовал и открыл дверь.
В помещении Ари радушно встретили генерал Гавин и начальник его штаба полковник Роберт Винеке. Большинство из находившихся в комнате офицеров были старыми друзьями Ари: он прыгал с парашютом и сражался бок о бок с ними в нападении 82-й на голландский Неймеген. Его начальство в Брюсселе не преувеличило мер безопасности, которых ему следовало ожидать. Присутствовало всего пятнадцать офицеров: командиры полков и некоторые члены их штабов, все явно тщательно отобранные. Комната была обставлена очень просто: несколько скамей и столов, несколько карт на стенах. В одном конце помещения занавес закрывал большую карту размером во всю стену.
Офицер безопасности назвал имя каждого офицера и сверил его со списком, затем генерал Гавин начал совещание. Встав у занавешенной карты, он жестом пригласил всех подойти к нему. «На это совещание пригласили только тех, для кого все, сообщенное сегодня, абсолютно необходимо, — начал он. — И я должен подчеркнуть, что до получения дальнейших приказов ничто из того, что вы услышите сегодня, не должно выйти за пределы этой комнаты. В некотором смысле вы будете тренировать своих людей в полном неведении, поскольку не сможете открыть им цель. Фактически, вы уже частично подготовили их, хотя большинство из вас совершенно об этом не подозревали. В последние несколько недель вы и ваши люди прыгали или летали над особым тренировочным районом, намеренно размеченным так, чтобы имитировать действительные масштабы следующей цели нашего наступления. Господа, мы бьем на поражение. Мы нанесем сокрушительный удар».
Генерал дернул шнур, висевший сбоку от карты. Шторы разъехались, открыв цель: Берлин.
Ари пристально вгляделся в лица офицеров, смотревших на карту, и увидел энтузиазм и предвкушение. Он не удивился. Уже месяцы эти командиры жаждали настоящего дела. Большинство из них выбрасывались со своими частями на Сицилии, в Италии, в Нормандии и Голландии, но в последнее время дивизии отводилась роль сухопутных войск, главным образом в Арденнах в «битве на выступе». Ари знал, что, будучи командирами отборных воздушно-десантных частей, они чувствовали, что не выполняют свое истинное предназначение: штурмовать цели впереди наступающих армий, а затем удерживать их, пока не подойдут основные войска. Союзники наступали столь быстро, что запланированные парашютные десанты снова и снова отменялись.
«Штурм Берлина, — объяснял Гавин, — часть операции 1-й союзнической воздушно-десантной армии, в которой будут задействованы соединения из трех дивизий. 82-й, обозначенной «Оперативная группа «А», отводится главная роль. — Скатав вверх прозрачное покрытие карты, Гавин указал на ряд квадратиков и овалов, начерченных черным жирным карандашом вокруг различных объектов и зон выброски. — По существующим планам, — сказал он, — 101-я воздушно-десантная дивизия занимает аэродром Гатов к западу от города. Бригада 1-го воздушно-десантного корпуса захватывает аэродром Ораниенбург на северо-западе… Наша цель находится в самом Берлине — это аэропорт Темпельхоф».
[7]
Цель 82-й дивизии казалась неправдоподобно маленькой. Среди 321 квадратной мили, занимаемой городом и его окрестностями, аэропорт выглядел почтовой маркой — зеленым пятном едва ли в полторы квадратные мили, стиснутым плотной застройкой.
С севера, востока и юга к нему грозно подступало не менее девяти кладбищ. «Два полка рассредоточатся по периметру аэропорта, — говорил Гавин, — а третий займет здания, обращенные к центру Берлина, в северной части поля. Мы будем удерживать плацдарм силами воздушного десанта до подхода сухопутных войск. Ждать придется недолго, самое большее — несколько дней».
Гавин также отметил, что «слепую» тренировку парашютистов следует проводить более интенсивно. Рельефные модели Темпельхофа и окружающих районов необходимо разместить в находящихся под особой охраной помещениях штабов; фотографии зоны высадки, данные разведки и все другие материалы будут предоставлены командирам полков и их штабам для конкретного планирования.
«Большая удача, что в нашем распоряжении находится капитан Гарри, — продолжал Гавин. — Он эксперт по Берлину, особенно по Темпельхофу и прилегающим районам.
Он будет выброшен с парашютом вместе с нами и сможет присутствовать на совещаниях и отвечать на все ваши вопросы».
Гавин сделал паузу и обвел взглядом своих офицеров.
«Не сомневаюсь, что все вы хотите знать ответ на главный вопрос: как скоро? Это зависит от немцев. План воздушного десанта разрабатывался с ноября прошлого года.
Он постоянно менялся, и мы должны ожидать еще больше изменений до начала операции. День «А», как обозначен этот день, зависит от скорости продвижения союзников к Берлину. Естественно, дата десантирования будет назначена не раньше, чем сухопутные войска окажутся на приемлемом расстоянии от города. Однако вполне вероятно, что до дня «А» осталось не более двух-трех недель. Так что у нас не очень много времени. Вот и все, что я могу сказать вам сейчас».
Гавин отступил и дал слово своим штабистам. Один за другим они объясняли различные фазы операции, но Гавин слушал невнимательно. Как он впоследствии вспоминал, он сожалел о том, что из-за требований секретности не может полностью раскрыть детали. Он был далеко не искренен, ибо сообщил своим офицерам только часть плана операции 1-го союзнического воздушно-десантного корпуса — оперативные действия по захвату аэропортов во взаимодействии с наступающими на Берлин союзниками. Он не упомянул, что приказ на это десантирование может быть отдан в совершенно другой военной обстановке: при неожиданном крахе или капитуляции Германии и ее вооруженных сил. Та часть плана все еще оставалась совершенно секретной. Она являлась логическим продолжением операции «Оверлорд» — вторжения в Европу — и некоторое время называлась операция «Рэнкин, Кейз Си», а позже операция «Талисман». Последнее название изменили в ноябре 1944 года в целях безопасности. Теперь операция называлась «Иклипс».
