— Эй, самцы, вы чего? — встревожилась космонавтка. — Нам только драки тут не хватало! Володя! Колдун! Вы еще драку тут устройте!
— Мне можно, — усмехнулся Зверев. — Ведь я «грязный дикарь». Разве ты не слышала?
— Какие мы грозные! — вскинул подбородок капитан. — Не беспокойся, Люба. Что мне сможет сделать эта допотопная обезьяна?
— Ты разговариваешь с урожденным боярином Лисьиным, князем Сакульским по праву владения, — посерьезнел Зверев. За пять лет он успел растерять нравы двадцать первого века и теперь скорее бы умер, чем простил оскорбление. — Считаю до трех. Проси прощения — или молись. Раз. Два…
— Ты знаешь, что это такое, ископаемое? — поднял выше свой ушастый прибор Владимир. — Это синергический поляризатор! Я им с пяти километров в керамической броне дыру с твою голову могу сделать!
— А это сабля, — отведя клинок чуть в сторону, князь сделал шаг вперед. — С двух шагов я ею человека от плеча до копчика разрубаю.
Он резко качнулся вправо и ударил в обратном направлении. Кончик «поляризатора» двинулся следом, мигнул — послышался грохот, булатная сталь выбила оружие из руки космонавта, одновременно срезав оба штыря «вилки» почти до основания. Свет погас, звезды — тоже, оглушительно взвыла сирена, корабль рухнул куда-то влево, люди покатились к стене и распластались на ней. Ярко замигало что-то красное и желтое.
— Мы падаем, падаем! — завизжали бабы.
— Куда падаем? Мы в космосе! — Рассудительный голос принадлежал Любе. — Просто два идиота разнесли схему гравитационного баланса.
— Мы остались без Горби?
— Инга, центральная машина нашего тягача установлена у кормы, в вакуумной ложе. Здесь только выносные пульты.
— Вот зар-раза! — Андрей выпрямился, стряхивая с себя кого-то из женщин и капитана, взмахнул клинком, шагнул вслед за отползающим мужчиной: — Да смилуется Господь над твоей заблудшей душой…
— Не смей!! — Оказывается, Люба все же умела визжать. — Прекрати! Ты не в диком прошлом!
— Плевать. — Зверев поймал Владимира за волосы, подвел саблю под горло. — Когда один мужчина оскорбляет другого, это значит, что один из них должен умереть.
— Нет! — дернулся капитан. — Нет! Простите меня.
— Что? — наклонил голову князь.
— Простите меня, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть. Я… Я… Я просто… Вы же из прошлого. Вот я и сказал про прошлое. Я приношу свои извинения.
— Раз ты не хотел меня обидеть, — Андрей отпустил его волосы и убрал оружие, — тогда извинения приняты.
— Может, ты и меня убьешь? — подскочила космонавтка. — Давай и меня! А? Ножом по горлу? Какие мы смелые! Давай, дикарь, давай! Я назвала тебя идиотом!
— Мужчины не дерутся с женщинами, — улыбнулся самыми кончиками губ Зверев. — Мужчины не обижаются на женщин.
— Вот как? И что тогда мужчины с женщинами делают? — Люба толкнула князя грудью в плечо.
— Они ими владеют… — тихо выдохнул ей в самое лицо Андрей.
— Дикарь! — так же тихо ответила космонавтка.
— Ой, это ведь все из-за меня, все из-за меня, — схватилась за голову одна из женщин. — Что теперь будет?
— Ничего, — огрызнулась Люба. — Вниз, к наладочному щиту нужно спускаться. Загружать сюда номинальную гравитацию и тестовый режим, менять разбитый пульт. Две запасные панели должны в ЗИПе быть, они для всех отсековых пультов стандартные.
— Я просто хотела сообщить, что колдун сбежал, — продолжала оправдываться женщина. — Подошла, а он тут ножом по Любе — р-раз!
— Не ножом, а саблей! — возмутился Зверев и пошел по стене к коридору. Остановился на краю, глядя на серую стенку в трех метрах внизу, оглянулся. — Она подо мной не провалится?
— Метеориты выдерживает, — буркнула космонавтка.
Андрей присел на краю, спрыгнул. Секундой спустя рядом приземлилась Люба, как бы случайно отпихнула его плечом в сторону, направилась к лифту, остановилась, глядя в «потолок». Прикусила губу. Постучала пальчиками по поясной сумочке.
— Помочь? — подошел ближе князь.
— Только не надо меня лапать! — резко повернулась она.
— Делать мне больше нечего. Встанешь мне ногами на руки, я тебя подниму.
— Почему вы мне тыкаете?! Мы с вами «отвальную» не стояли.
— Прошу прощения, Люба, привычка. В мое время на «вы» как-то не разговаривали. По имени-отчеству обращались, по званию со всем уважением — но все равно на «ты».
— Как ты мог! Как ты… Ты же его чуть не убил! Прямо при всех, ни за что! — Она мотнула головой и стукнула каблуком о стену. — Чуть не зарезал!
— Как «ни за что»? — не понял Зверев. — Он меня оскорбил.
— Чем оскорбил? Подумаешь, пара слов сгоряча сорвалось! Что, из-за такого пустяка жизнь у человека отнимать?
— Безусловно, — уверенно кивнул князь. — Сперва ты простишь, когда тебя оскорбят. Потом — когда тебя обкрадут. Потом — когда тебя ударят. Потом — когда ограбят. Потом — когда у тебя отнимут твою женщину. Потом — когда у тебя отнимут твою свободу. Потом — когда у тебя заберут жизнь. Не хочешь стать рабом — не допускай первого шага. Тот, кто тебя оскорбил, должен или извиниться, или умереть. Или ты должен умереть, защищая свое достоинство. Иначе легко попасть на очень скользкую дорожку. Первый шаг — и ты уже не сможешь остановиться. По чуть-чуть, по чуть-чуть, шаг за шагом у тебя заберут все. А ты все будешь думать: «Ну не умирать же из-за такого пустяка».
— Но ведь это человеческие жизни, колдун! Жизни, каждая из которых неповторима! Разве может быть что-то дороже жизни?!
— Много чего, женщина. Честь. Родина. Любовь. Даже шимпанзе жертвует собой, если это нужно для спасения стаи. Безмозглая мартышка кидается на леопарда, кусает и рвет, защищая детенышей и самок. Неужели вы здесь стали дурнее обезьян?
— Мы научились ценить жизнь!
— Нет, вы научились оправдывать страх. Древний животный страх…
— Эй, помогите! Помогите, пожалуйста, тут высоко!
Князь вернулся к краю коридора, поднял руки:
— Прыгай, я поймаю.
Первой решилась женщина, что винила себя в ссоре мужчин, затем еще одна, коротко стриженная и ярко-рыжая, со сплошными черными безволосыми бровями. Капитан и еще одна девица предпочли остаться наверху, в рубке.
— Ладно, колдун, — наконец сдалась космонавтка. — Помоги.
— Ладонями за пол придерживайся… — посоветовал Зверев.
Он чуть согнулся и сложил ладони вместе, переплетя пальцы. Женщина поставила ногу на импровизированную ступень, князь легко вскинул Любу наверх, и она постучала в лифт. Дверь не открылась, и Андрей опустил ее обратно.
— Я не железный, Люба. Придет — подниму обратно.
— Да, конечно…
