24 января прибыл генерал Ходжес, и мы — он, я и Брэдли — вместе пообедали. Затем штабы Первой и Третьей армий обсудили вопрос разграничений между частями обеих армий, с чем мы превосходным образом справились.
Пока мы наслаждались собственными достижениями, из Штаба главнокомандующего экспедиционными силами союзников генералу Брэдли позвонил генерал Уайтели,
[192]
который выразил намерение перевести штаб корпуса из состава 12–й группы армий в состав 6–й группы армий. Впервые за все время, что я его знал, Брэдли вышел из себя. Он набросился на Уайтели и заявил ему, что если тот хочет пустить псу под хвост всю операцию, то может взять все корпуса и все дивизии и перевести их куда ему заблагорассудится — хоть к черту на рога. Затем трубку взял помощник Уайтели генерал Булль, и Брэдли повторил все то же самое ему, добавив, что речь идет не только в судьбе обычной тактической операции, а о том, что на карту поставлен престиж американской армии в целом. Все мы дружно поддержали позицию Брэдли. Генерал Ходжес заявил, что мог бы начать действовать в воскресенье, 28–го, тогда я немедленно принял решение наступать в субботу, 27–го.
Мы с Брэдли и Ходжесом были единодушны в вопросе «кольмарского мешка», считая, что связывать большое количество войск его ликвидацией было неразумно и просто глупо. Более того, уже в третий раз на нашей памяти планы высокого начальства менялись в самый последний момент. Каждого из нас наполняла решимость наступать, какие бы части у нас ни отобрали.
В тот момент я был уверен, что немцы оттянут войска на восток, возможно, к берегам Рейна. Интересно отметить, что, судя по рапортам немецких командиров, которые мне довелось прочитать потом, германский генштаб собирался поступить именно таким образом, однако Гитлер запретил им делать это.
25 января мы с Кодменом и Стиллером нанесли визит в 4, 5 и 80–ю пехотные дивизии. Мы также завернули в Декирх, Эйтельбрюкк и Вильтц. Мы здорово «облегчили» жизнь горожанам, освободив их. Поскольку все это время столбик термометра держался ниже нулевой отметки, а все окна и порой даже двери в зданиях из—за обстрелов и рейдов авиации вылетели, трубы парового отопления полопались, и даже канализация вышла из строя. Так что ввиду вышеназванных причин в больших домах никто не жил.
В тот самый день все подразделения 8, 3 и 12–го корпусов, не считая левофлангового полка 80–й дивизии, достигли расчетных позиций, а именно находились в горах к востоку от дороги Декирх — Сен—Вит. 76–я и 87–я пехотные дивизии занимались передислокацией.
Наступательные действия 12 корпуса в ходе проведения операции заслуживали особой похвалы; правильно спланированная, быстро развивавшаяся атака не повлекла за собой серьезных потерь.
24 января среди сотни вражеских солдат и офицеров, захваченных в плен 5–й пехотной дивизией, оказались военнослужащие из пяти разных дивизий противника. В тот же день в числе ста пятидесяти военнопленных, взятых 6–й бронетанковой, обнаружились солдаты и офицеры из десяти германских дивизий. Это свидетельствовало о высокой степени дезорганизованности частей неприятеля. К сожалению, мы даже и представить себе не могли, насколько плохо обстояли дела у противника в тот момент. Все это время склонный к пессимизму Генштаб одергивал нас, предостерегал от действий, казавшихся ему чрезмерно смелыми. Ничего хорошего, кроме вреда, подобные настроения делу не приносили.
С наступлением темноты 26 января стало очевидным, что вся перегруппировка частей завершится вовремя и 28–го числа можно будет начать наступление. Если бы кто—нибудь предложил осуществить подобное перемещение войск в Левенворте,
[193]
там бы поднялся переполох, а здесь ничего — все всё сделали четко и правильно, без суеты и лишних разговоров. Конечно, между условиями этой операции и теми, что имелись в Левенворте, все же существует разница. Здесь у нас наличествовал могучий штаб — собрание ветеранов и весьма способных специалистов, в то время как в Левенворте нет никого, кроме курсантов, чьи головы забиты всевозможными формулярами и циркулярами.
28–го я приехал к Мидлтону в Бастонь и нашел его полностью готовым к наступлению. Согласно разработанной им схеме, начать атаку предстояло 87–й дивизии на левом фланге и 90–й на правом, затем в дело вводились соответственно 95–я и 4–я пехотные дивизии. Продвинувшись на определенное расстояние, 90–я пехотная должна была остановиться и закрепиться на оборонительных позициях, после чего пропустить через свои порядки 4–ю, которой затем предстояло проделать то же самое, только уже восточнее. После того как 87–я начнет уставать, через нее выдвинется 95–я и продолжит наступление в заданном для корпуса направлении. Поскольку слева нас прикрывала Первая армия, закрепляться на этом фланге у нас не возникло бы необходимости. 11–я бронетанковая должна была выйти в тыл 90–й, будучи готовой к немедленным действиям.
Я сделал остановку в штаб—квартире 3–го корпуса в Мартеланже и распорядился приготовиться к тому, что, возможно, придется расширить сектор наступления к югу от 90–й дивизии, то есть пройти через проделанный 90–й коридор, а затем атаковать в юго—восточном направлении. Чтобы совершить все это с максимальным эффектом, мне требовалось иметь большее количество дивизий в составе 3–го корпуса, куда на том этапе входили только 17–я воздушно—десантная, одна штурмовая бригада 35–й пехотной и 6–я бронетанковая дивизия.
Когда я добрался до своей штаб—квартиры, там меня ждал Эдди с предложением атаковать в северном направлении и соединиться с 4–й пехотной дивизией. Меня его предложение очень обрадовало, и я приказал ему действовать. Первая армия передала нам дорогу к западу от Гуффализа. Сеть дорог в зоне ответственности 8–го корпуса находилась в отвратительном состоянии, но, как мы предполагали, должна была стать еще хуже.
28–го числа мы решили перенести наступление на 29–е, поскольку 28–е, как и обычно перед началом большого сражения, выдалось на редкость нервным днем. Между тем система доставки пополнений функционировала как никогда прежде, и численность личного состава в частях находилась практически уже в норме. Передислокация всех дивизий была проведена своевременно, несмотря на снег, лед и гололедицу.
Ситуация с техническим состоянием грузовиков оставляла желать лучшего, поскольку многие из них побились на скользких дорогах и еще из—за того, что в период с 19 декабря по 16 января семнадцать наших дивизий продвинулись в среднем на полторы сотни километров. Плюс к тому — сегодня мы осуществляли выдвижение восьми дивизий практически на такое же расстояние. Лед налипал на ходовые части машин, водители дрожали от холода, что, конечно, создавало определенные трудности при продвижении первого эшелона наступающих. Кроме того, не хватало людей в орудийных расчетах, и соответственно артиллерийская поддержка оставляла желать лучшего.
