Ситуация в зоне ответственности 8–го корпуса складывалась столь сложная, что Мидлтон предложил остановить наступление, но я велел ему идти вперед и взять Прюн, чтобы я мог попробовать наладить снабжение его подразделений всем необходимым по так называемой «дороге за горизонт».
[199]
Хотя она и простреливалась немцами, я все же считал, что мы сможем ею пользоваться, и мое мнение впоследствии подтвердилось.
Генерал Мюллер (начальник снабжения) прилагал титанические усилия, чтобы восстановить железнодорожное движение в округе Сен—Вита. Нам пришлось заменить 17–ю воздушно—десантную дивизию 3–го корпуса двумя необстрелянными инженерно—саперными батальонами, поэтому я был вынужден уточнить у Милликина, сумеет ли он при таком раскладе действовать, но он оказался довольно оптимистично настроен.
9–го я отправился через Вильтц в Труа—Вьерж, чтобы встретиться с Мидлтоном. Ситуация на дорогах сложилась просто неописуемой, но Мидлтон со своим обычным упорством и даже с остервенением пытался заставить свои части продвигаться к цели.
Прибыл генерал Кейз.
[200]
Он воевал без отдыха начиная с 10 июля с 1943 г. и теперь, получив короткий отпуск, вместо того чтобы отправиться куда—нибудь, где действительно можно отдохнуть, приехал ко мне в гости, точно еще не насмотрелся на войну.
10–го числа мне позвонил Брэдли и спросил, как скоро я могу перейти от наступления к обороне. Я сказал ему, что я самый старший по возрасту и самый опытный из командующих армиями Соединенных Штатов в Европе и что, если мне прикажут уйти в оборону, я попрошу, чтобы меня и вовсе освободили от занимаемой должности. Он ответил, что я в долгу перед солдатами и мне придется остаться. Я же возразил, что передо мной тоже много кто в долгу и что, если мне не позволят продолжать наступление, мне придется уйти. Я еще прибавил, что было бы совсем неплохо, если бы кто—нибудь из его штаба приехал на передовую посмотреть, как тут живут люди. Сам Брэдли не раз приезжал на фронт, но из его штаба я здесь никого не видел. Он отозвался об использовании Девятой армии для наступления Монтгомери как о самой большой ошибке Штаба командующего союзническими экспедиционными силами. Я считал самой большой другую — ту, в результате которой генерал Эйзенхауэр решил повернуть Первую армию на север на помощь Монтгомери ближе к концу августа, что привело к приостановлению поставок горючего и боеприпасов Третьей армии.
11–го ситуация на участке 8–го корпуса настолько ухудшилась, что мы с генералом Уэйлендом договорились о переброске по воздуху всего необходимого 87–й и 4–й пехотным дивизиям в случае крайней необходимости.
Кроме того, были отозваны два инженерных батальона, прикрывавших фронт ранее и находившихся в составе 3–го корпуса (к тому времени 3–й корпус вошел в состав Первой армии). Мне пришлось разрешить Мидлтону, отвечавшему теперь за данный участок фронта, если возникнет необходимость, временно взять часть танкистов 6–й бронетанковой дивизии и использовать их как пехотное подразделение, но чтобы он мог при этом удерживать мост через Ур, находившийся в зоне ответственности данной дивизии.
С другой стороны, не все обстояло так уж печально. 12–й корпус в конечном итоге переправился по мостам через реки Ур и Сюр и успешно продвигался.
12–го мы с генералом Кейзом отправились в 8–й корпус через Арлон, Бастонь и Вильтц. По пути мы проезжали через лес, подвергшийся сильнейшему обстрелу нашей артиллерии во время Бастонской операции. Последствия использования снарядов с радиолокационным взрывателем в лесу — вещь весьма впечатляющая. Можно проследить угол атаки всех снарядов, взрывавшихся примерно в десяти метрах выше — на подлете к верхушкам самых высоких деревьев. Взрываясь, снаряды срезали верхушки под углом примерно сорок градусов к земле. Мне тем не менее показалось тогда, что применение снарядов с неконтактным взрывателем против неприятеля, укрывшегося в густом лесу, не эффективно, поскольку деревья становятся естественным щитом на пути осколков; генерал Гроу подтвердил мои предположения. Для таких случаев, напротив, предпочтительны снаряды замедленного действия, которые будут взрываться только при ударе в толстые деревья близко к земле. Все учатся воевать, воюя.
Мы проезжали через поля, усеянные сотнями трупов лошадей из немецких артиллерийских частей и транспортных бригад, а также мимо множества мертвых человеческих тел. Видели мы и несколько «Королевских Тигров», по всей вероятности взорванных собственными экипажами. Несколько машин мы даже осмотрели.
Дорога от Труа—Вьержа до Сен—Вита была в самом прямом смысле слова непроходимой, однако весь личный состав частей 8–го корпуса, не принимавший участия в боевых действиях, занимался тем, что мостил ее бревнами. Руководившие этой работой саперы клали продольные балки на расстоянии около полутора метров друг от друга, а затем на шипах сажали поперечные брусы. Как всегда, смотреть на их слаженную работу было настоящим удовольствием.
Погода ухудшилась настолько, что я сам дал генералу Эдди разрешение приостановить наступательные действия, но это лишь заставило его с большим воодушевлением продолжить атаку. Такова уж человеческая природа.
В ходе всей Бастонской операции я проводил по пять—шесть часов в открытой машине и не имел никаких проблем со здоровьем, хотя и не кутался. Я ни разу не простудился, а кожа лица, хотя и сильно обветрила, почти не доставляла беспокойства. Зато я оборачивал ноги одеялом, что, как я считаю, здорово предохраняло меня от переохлаждения. Сидевшие на заднем сиденье Кодмен и Стиллер, как я полагаю, испытывали значительно большие трудности, чем я.
13–го бригада транспортных самолетов (командир — генерал—майор П. Л. Уильямс) сбросила с восьмидесяти трех бортов боеприпасы и все необходимое 4–й и 87–й дивизиям.
Мы с Эдди переправились через реку Сюр на участке 5–й дивизии, а затем поехали к северо—восточному берегу на джипе, который мы нашли на той стороне. Думается, здесь и нужно искать корни истории про то, будто бы я переплыл реку. Мы переправились по наполовину притопленному штурмовому мосту под дымовой завесой, так что когда солдаты увидели нас вдруг на том берегу, то подумали, что мы переплыли реку, чего никто из нас, конечно, не делал. Так или иначе, переправляться по покрытому водой мосту в клубах дыма, когда ты не видишь и на полшага вперед, да еще без перил — занятие, несомненно, впечатляющее и надолго запоминающиеся. Зато как были рады наши парни на том берегу, когда увидели нас!
Дальше от края воды на той стороне находилось множество немецких дотов. Один, как сейчас помню, был замаскирован под сарай. Когда открывалась дверь, через которую полагается класть сено, за ней оказывалась бетонная стена более двух с половиной метров толщиной, из бойниц которой торчало 88–миллиметровое орудие. Другой дот находился внутри старого дома, стены которого можно было быстро удалить перед началом боевых действий. Самое замечательное во всех этих оборонительных изысках было то, что в данном случае они оказались совершенно бесполезными.
