Общий итог — 241 094
Противник
Убитыми — 138 700
Ранеными — 369 700
Пленными — 545 800
Всего — 1 054 200
Материальные потери за тот же период
Третья армия
Легкие танки — 298
Средние танки — 934
Артиллерийские орудия — 174
Противник
Средние танки — 1492
Танки «Пантера» и «Тигр»— 857
Артиллерийские орудия — 3324
Переход через Дунай и вторжение на территорию Чехословакии и Австрии
22 апреля стало началом завершения эпопеи. Генерал Паттон высадился с первыми американскими частями на североафриканском берегу 8 ноября 1942 г., а его Третья армия в Европе закончила бои 9 мая 1945 г.
Три года он вел вверенные ему части от одной успешной операции к другой — от победы к победе. Он никогда не отдавал приказов занять оборону. Его теория, суть которой заключалась в том, чтобы наступать, наступать, наступать, а когда сомневаешься, не зная, как лучше поступить, тоже наступать, — приближала общую победу, поскольку, поступая таким образом, Паттон оставлял противнику лишь один шанс — обороняться.
Прекращение военных действий и приказ остановить продвижение настигли Третью армию 9 мая. К этому моменту она прошла больше километров, форсировала больше рек, захватила больше пленных, освободила больше квадратных километров территории дружественных стран и заняла больше площади в пределах неприятеля, чем любая другая армия в истории Соединенных Штатов.
К исходу всей кампании в Европе Третья армия, повернув на юго—восток, очистила Баварию и, развеяв миф о возможном повороте событий, вошла в Чехословакию, преодолел Альпы и встретилась с частями русских в Австрии к востоку от Линца.
Севернее британцы и американцы пожали руки русским на Эльбе и в Берлине. Американская Седьмая и французская Первая армия очистили от неприятеля Альпы в зоне своей ответственности и соединились с американской Пятой армией в Италии.
На Тихоокеанском театре войны британцы захватили Рангун,
[234]
и все силы были брошены на создание баз для подготовки к вторжению на территорию Японии.
Военно—воздушные и военно—морские силы, наносили удары по врагу на всех фронтах.
P. D. H.
Последний штрих
К 22 апреля мне было уже совершенно ясно, что конец войны близок, но оставались и такие, кто уверял, что существуют огромные силы немцев, сконцентрированные на юге, — так называемый «национальный редут».
Мы перенесли наш командный пункт из Герсфельда в Эрланген. Я и Кодмен выехали в дождь, перемежавшийся со снежной крупой, а минуя горный перевал на высоте тысяча двести метров, попали под снег. Проехать из Бамберга в Эрланген оказалось делом непростым, на дорогах образовывались кошмарные пробки, поскольку все мосты там были с односторонним движением, а ни один офицер, кроме меня и генерала Мэддокса, не потрудился выйти из машины и урегулировать ситуацию.
Эрланген — университетский город, построенный во времена гонений на гугенотов. Я с удивлением узнал, что мансардные крыши относятся именно к этому времени, поскольку по некоторым причинам относил их постройку к 1870 г.
11–я бронетанковая дивизия, 71–я и 65–я дивизии справлялись с поставленным задачами вполне успешно. Я договорился с генералом Брэдли, чтобы 70–я дивизия дислоцировалась около Франкфурта и находилась в состоянии боевой готовности, а также чтобы численность ее личного состава была увеличена за счет пополнений, в которых мы в последнее время практически не нуждались из—за невысоких потерь. Фактически эта дивизия на протяжении какого—то времени представляла собой не одну, а полторы дивизии.
23 апреля я поехал в штаб—квартиры 12–го и 20–го корпусов. Автобан на участке от Эрланген до Байройта, где располагалась штаб—квартира 12–го корпуса, позволял машине двигаться с высокой скоростью, как и на участке от Байройта до Бамберга, хотя с военной точки зрения последний отрезок пути был слишком извилистым и сложным.
Когда я вернулся в свой штаб, позвонил генерал Пэтч с предложением поменять 14–ю бронетанковую на 20–ю бронетанковую. 14–я бронетанковая еще вела бои в окрестностях Мюнхена и в зоне ответственности 3–го корпуса, в то время как 20–я бронетанковая находилась поблизости от Вюрцбурга, и ее было бы проще перевести в зону Седьмой армии. Я сразу же согласился.
24 апреля я, как и обещал Милликину, побывал в его 13–й бронетанковой дивизии и пообщался с личным составом.
3–й кавалерийский полк вышел к Дунаю в районе Регенсбурга в 04.00 утром 24–го. Под мудрым командованием Ван Флита 3–й корпус быстро стартовал с исходных позиций. Я с удивлением узнал, что 14–я бронетанковая дивизия, которая до прибытия Ван Флита безуспешно «бодалась» с 17–й моторизованной дивизией СС (оберфюрер СС Бохман
[235]
), теперь неожиданно легко «сковырнула» их с фронта.
25 апреля стал крайне интересным днем. Нам доложили, что пять тысяч немецких солдат, которые вошли в контакт с частями 26–й дивизии во второй половине дня 24–го и заявили о своем намерении сдаться в плен, оказались русскими, воевавшими на стороне Германии против России. Возник тут же вопрос, кто они, военнопленные или союзники? В конечном итоге мы решили, что они пленные — они ими были и остаются по сей день. По—моему, выбора у них нет — если их выдадут русским, эти ребята, несомненно, будут уничтожены.
Пилоты 19–й тактической воздушной бригады доложили о передвижениях по обоим берегам вверх по течению Дуная большого количества неопознанных воинских подразделений, при них была замечена бронетехника, а также большое количество фур и орудий на гужевой тяге. Сказать с уверенность, кто они, русские или бегущие от русских немцы, мы не могли, но пришли к выводу, что быстрое наступление поможет нам скорее разобраться в данном вопросе.
В полдень позвонил Брэдли и сказал, что, поскольку ситуация на севере прояснилась, части Первой армии корпус за корпусом намерены выдвинуться к югу и занять позиции вдоль границы с Чехословакией почти до той точки, где эта граница встречается с границей Австрии. Нас это более чем устраивало, поскольку с этой стороны на нашем фланге оставался открытым довольно большой участок.
14–я бронетанковая достигла берегов реки Альтмуль примерно в центре сектора действий 3–го корпуса, в то время как передовой полк 86–й дивизии того же корпуса вышел на ту же реку на правом крае в Эйхштетте. Ван Флит уверил меня, что перейдет Альтмуль и к вечеру выйдет к Дунаю. Он был настоящим трудягой и великолепным солдатом.
