Все прошло, как по маслу. В четырнадцать ровно прибыл пациент — невысокий, плотный господин с крупной, седой головой. Это был Жильбер.
Мальплят встретил его и пригласил в кресло. Правда дантист был бледен и руки его так тряслись, что Жильбер даже обратил на это внимание. Тем не менее, врачу удалось уговорить пациента сесть в кресло, запрокинуть голову, и в этот момент мы вошли…
— И как вел себя Большой шеф — не удержался кто-то.
— А он и сообразить ничего не успел, — заявил Райзман.
Его обыскали, одели наручники. Оружия при нем не было.
Мюллер, как обычно, сидел в углу гостиной за партией в шахматы с Эйхманом, его самым молодым протеже. Рядом на стуле примостился старинный друг группенфюрера Кристиан Шольц, пристроенный Мюллером в отдел по связи с «институтом Геринга». Он с интересом ожидал, как будут развиваться события на шахматной доске. Ему доставляло особое удовольствие наблюдать, как каждый раз, жертвуя фигуры, Мюллер мастерски заманивал молодого Эйхмана в ловушку. Тот возбуждался, начинал торопиться, делал одну ошибку за другой, а хитрому Мюллеру только этого и надо было. Финал неизменно был один — Эйхман проигрывал. На этот раз все шло по обычному сценарию.
Мюллер, играя, в пол-уха прислушивался к тому, что рассказывает Райзман. Он сам недавно побывал в Париже, присутствовал на допросах, которые проводил криминаль-инспектор Гиринг, и был в курсе всех подробностей этого дела. Слушая Райзмана, он слегка улыбался. Эта улыбка появлялась в уголках рта, что придавало выражению его лица некую странность: нельзя было понять, то ли он сомневается в том, что говорит собеседник, то ли разделяет его радость.
Обычно Мюллер во время таких встреч предпочитал больше молчать, а если возникала необходимость, старался отделываться короткими фразами.
В гостиной бесшумно появился адъютант группенфюрера Духштейн, поискал глазами шефа и, обнаружив его в углу, ловко пробрался к нему между сидящими в небрежных позах чиновниками и стал что-то тихо говорить ему на ухо. Шольц лишь уловил фразу «он настаивает».
Мюллер извинился и быстро вышел из гостиной в сопровождении адъютанта. В своем рабочем кабинете он увидел стоявшего в верхней одежде хауптштурмфюрера СС Хорста Копкова, начальника отделения, специализирующегося в его управлении но радиоиграм с Советами и занимающегося в настоящее время «Красной Капеллой» в Берлине. Черный, блестящий плащ Копкова был усеян мелкими каплями, видимо, от растаявших снежинок.
— Что, идет снег? — спросил Мюллер, входя в кабинет.
— Да, небольшой, — необычно громким голосом заговорил Копков.
— Что у тебя? Только говори потише…
— Прошу прощения, группенфюрер, но мне кажется, важное дело.
— Что случилось? — прервал его Мюллер, который весь подобрался, понимая, что неурочное посещение его квартиры Копковым связано с каким-то чрезвычайным происшествием.
— Группенфюрер, из двух радистов, которых мы задержали, один, Альберт Бар, «запел».
— Так, а второй?
— Второй упорно молчит и думаю, что уже ничего не скажет. Мы испробовали все, что могли.
— Что сообщил Барт?
Копков нервно сглотнул, видимо, его томила жажда. Но он терпел, решив закончить доклад.
— Барт сообщил, что второго зовут Артур Хесслер. Оба они немцы, из военнопленных. Прошли специальную подготовку как радисты. Задание Хесслера Барт не знает…
— Какое задание имел сам Барт? — нетерпеливо спросил Мюллер.
— Барт должен был восстановить связь с двумя людьми и передавать получаемую от них информацию. Первый источник — ученый, химик Куммеров, а второй… — Копков замолчал, не решаясь продолжать.
— Ну, не тяни, кто второй? — нетерпеливо спросил Мюллер.
— Второй — хауптштурмфюрер СС Вильгельм Леман из отдела четыре Е.
— Что-о? Дядюшка Вилли? Не может быть? — невольно вырвалось у группенфюрера.
Кличку дядюшка Вилли Леману присвоили в гестапо за почтенный возраст и добродушный характер. Несколько минут Мюллер молчал не в силах осмыслить услышанное. В его управлении предатель! Чудовищно! Это просто не укладывалось в голове.
— Это точно? Ошибки быть не могло?
— Все сходится, группенфюрер. Барт назвал адрес его местожительства — Кармен-Сильваштрассе, 24, номер домашнего телефона, пароль и отзыв, описал внешний вид. Все сходится.
— Как они должны встретиться?
— Разработаны условия: пароль и отзыв. Встреча на другой день по обусловленному адресу на улице. Может организовать для подстраховки их встречу?
— Нет, — живо возразил Мюллер. — Не надо…
Он задумался. Через какое-то время поднял голову, подошел вплотную к Копкову и глядя снизу вверх прямо в зрачки его глаз, жестко проговорил:
— Дружище, Хорст! На тебя возлагается ответственная задача.
Сейчас поедешь в Управление и через дежурного, как обычно это делается, срочно вызовешь Лемана к месту службы. Машину пошлешь только с шофером. Жди его у входа. Как только он войдет — обыскать, изъять оружие, переодеть в гражданское, если он будет в форме и отвести в подвал, в камеру. Никому ни слова, Гуппенкотену
[44]
я позвоню. Помни, Леман опытный полицейский, поэтому все должно быть, как обычно, до мелочей. Понял?
— Есть, группенфюрер!
Копков вскинул руку и вышел из кабинета.
«Так, нужно подобрать трех надежных следователей и пусть приступают к делу, — размышлял Мюллер, расхаживая по кабинету. — Их нужно предупредить: биографией, работой не интересоваться. Их задача — привести его в такое состояние, чтобы он согласился дать показания. Потом его допрошу я сам. Да, он чем-то серьезно болен. Чем же? Ага, вспомнил, диабетом. Предупредить следователей, нашего врача. Ежедневно давать таблетки, обращаться так, чтобы он раньше времени не умер. Кажется, все!»
После этого он вернулся в гостиную. Но игра уже не клеилась и Эйхман это сразу почувствовал. Он извинился и стал прощаться, сославшись на занятость по работе.
За Эйхманом потянулись другие чиновники. Вскоре гостиная опустела. Остался лишь один Шольц.
— Что-нибудь неприятное, — осторожно спросил Шольц. Он неспешно расхаживал но гостиной и собирал на поднос посуду. Мюллер сидел в кресле в глубокой задумчивости, попыхивая своей неизменной сигарой. Наконец, стряхнув пепел, он сказал:
— Да. Обнаружилось, что один из чиновников моего управления работает на Советы.
— Ошибка исключена?
Все сходится. Черт, неужели он так обиделся, что я понизил его в должности! — и он опять замолчал.
Шольц продолжал бесшумно заниматься уборкой.
— Как это некстати сейчас! — неожиданно с досадой проговорил Мюллер. — Вот-вот должен решиться вопрос с назначением начальника всего РСХА и тут на тебе! Если об этом узнает Борман со своей шайкой, они сразу подымут шум против меня. И так напакостят, где могут…
