Она не могла двигаться совсем бесшумно, но ей казалось, что никто ничего не слышит или, по крайней мере, никому до нее нет никакого дела.
Наружная дверь была не заперта. Она вышла прогуляться и все обдумать на свежую голову. Люси тихо шла по тротуару и наслаждалась утренней тишиной. Улицы были пустынны, ночные сторожа в этот час уже разбрелись по своим квартирам.
Как ни крути, а придется, видимо, идти к Артуру. Подождет до следующего утра, вдруг будет письмо или звонок.
На следующий день она ждала до четырех часов дня, а в пять уже была по известному ей адресу.
Люси не решилась звонить швейцару, чтобы вызвать лифт, и решила подняться на пятый этаж пешком. Она поднялась, и через минуту, после того, как отдышалась, нажала кнопку звонка.
Ей открыл худощавый высокий человек. Она назвала пароль, но он молчал, окидывая ее с ног до головы настороженным взглядом.
— Не понимаю вас, — наконец сказал он вместо ответа на ее условную фразу.
Люси на мгновение растерялась. «Неужели я ошиблась адресом» — мелькнула у нее мысль.
— Но ведь вы господин Артур? — неуверенно спросила она.
— У любого жильца в этом доме можно узнать, что здесь живет Артур Хаген, — холодно ответил он.
Люси физически ощутила стену недоверия, которая стояла между ними. «Может его не предупредит обо мне» — подумала она.
— Речь идет об Александре, — сказала она, сделав ударение на слове Александр.
— Не знаю такого.
«Он мне не верит, это ясно» — подумала она. — Не натворить бы каких-нибудь глупостей, иначе все пропало».
— Да нет же, вы должны его знать, — произнесла она в отчаянии, — я его невеста, — торопливо добавила она, вспомнив ранее оговоренную с Александром легенду, — он должен был вам рассказать обо мне. Меня зовут Люси, я не лгу вам, клянусь богом, посмотрите вот это. — Она показала ему свой заграничный паспорт, но он по прежнему продолжал смотреть на нее с недоверием. Наконец он предложил ей войти.
— Еще раз повторяю вам, что я не знаю никакого Александра или кого вы там называли. Я впустил вас только потому, что вижу, как вы расстроены.
Люси принялась сбивчиво объяснять подробности. Она на несколько дней уезжала из Берлина, и Александр знал об этом. Они условились с Александром, что при необходимости, лишь в крайнем случае, если от него не будет известий, она может прийти по этому адресу и спросить господина Артура. Но это и есть крайний случай; ведь если бы с ним ничего не случилось, она непременно получила бы от него известие.
Рассказывала она, видимо, убедительно, потому что Артур неожиданно вспомнил, что Александр действительно рассказывал ему о невесте. Чудак он этот Александр, надо было выражаться яснее. Артур никак не мог преодолеть свое недоверие, оставаясь скупым на слова и подозрительно наблюдая за каждым ее движением.
— Никакого Александра тут не было, — стоял он на своем. — Давным-давно не было, поверьте мне, барышня, от кого бы вы не пришли — от полиции или от кого другого. — Увидев ее глаза, беспомощные, полные слез и отчаянья, он несколько смягчился.
— Если он не послал вам письма, ваш Александр, — осторожно пояснил Артур, — то, вероятно, у него что-то случилось: очевидно, у него были причины избегать вас.
Люси села на стул, оцепенев от страха и бессилия.
— Посидите-ка еще минутку, барышня, — предложил Артур, — отдохните, успокойтесь. Полиция, — размышлял он как бы в слух, — может быть, и смогла бы разыскать вашего Александра или как там его зовут. Но не думаю, что имеет смысл к ней обращаться: у нее в эти дни и так хлопот по горло.
Люси понимала, что этот Артур, из которого клещами приходится вытягивать каждое слово, — подпольщик, коммунист, и в силу строжайших законов конспирации, видимо, не решается, не может перед нею раскрыться. Осторожно, косвенно, он дает ей понять, что у него ничего для нее нет, что никаких указаний он не получал.
Он производил впечатление разумного и надежного человека. Вероятно, он прав, может Александра действительно арестовали и заявлять по этому поводу в полицию было бы просто глупо.
Поблагодарив Артура, она вышла на улицу и медленно двинулась домой. Было пасмурно, шел мелкий дождь.
Что же все-таки произошло с куратором? Неужели его впрямь арестовали? О том, что творится в нацистских застенках и тюрьмах она уже знала из рассказов Лемана. От одной мысли о такой возможности у нее перехватывало дыхание.
Нет, с ним такого быть не могло, ведь он работал в официальном дипломатическом представительстве и пользовался иммунитетом. Тут что-то другое. Но что?
Она не спала почти всю ночь и после долгих размышлений, пришла к выводу, что у нее остался единственный выход — позвонить в консульский отдел полномочного представительства. Она не знала фамилии Александра, но потом вспомнила, что однажды Вилли сказал: с таким именем он остался в представительстве один.
На следующее утро, около десяти часов, она взяла сумки и направилась в магазин. Сделав необходимые покупки, она некоторое время, прогуливалась, проверяясь, и убедившись, что слежки за ней нет, зашла в первую попавшуюся телефонную будку и набрала номер советского консульства.
Трубку долго не подымали, потом глухой мужской голос ответил:
— Алло, советское консульство.
— Пожалуйста, пригласите к аппарату господина Александра, — любезно попросила она.
— А кто его спрашивает, — чувствовалось, что человек очень плохо говорит по-немецки.
— Это его знакомая, — ответила она, не желая называть себя. На другом конце провода мужчина по-русски о чем-то спрашивал своего соседа. Наконец послышался шум, мужчина взял трубку и объяснил:
— Извините, госпожа! Александр не сможет подойти к телефону. Он болен и находится в госпитале «Шарите».
Потом он продиктовал нужный ей адрес.
На следующий день Люси навестила Александра. Врач разрешил ему небольшую прогулку с невестой и они вышли в парк, на территории которого располагался госпиталь.
— Врачи предлагают операцию. Рентген ничего хорошего не показал, — сказал Агаянц. С виду он был очень плох, лицо землистого цвета, глаза запали.
— Значит, надо делать, — прошептала Люси.
— Наверное, придется, но я предпочитал бы, чтобы ее делали в Москве.
— Там лучше врачи?
— Нет, дело не во врачах. И даже не столько во врачах, — добавил Агаянц. — Немецкие хирурги знают свое дело. Тут присутствуют другие соображения, связанные с вопросами безопасности…
— Сейчас надо думать о своем здоровье, а не о безопасности.
— Возможно, возможно… Как тебе работается с Вилли? — переменил он тему.
— У нас дела идут нормально, но кому теперь передавать информацию?
