Мы с Трофимом уехали в Саяны, в экспедицию, а Нина Георгиевна вернулась в Ростов к мужу.
Трофим загрустил. Ни горы, ни тайга не веселили его. Работой глушил он свое чувство. Не в меру стал рисковать. А Нина, видимо, решила окончательно порвать с ним. Вот уже год, как она перестала отвечать на письма. Даже на мои.
...Все это вспомнилось мне в ту ночь на озере Лилимун, когда мы получили тревожную радиограмму. Я не допускал мысли, что события на Алгычанском пике как-то связаны с настроением Королева.
-- Нет, Трофим слишком любил жизнь, чтобы промахнуться. Но что-то случилось в горах. Как неудачно начинается этот год...
Утром за нами прилетела машина. Снова загружаем в самолет свои вещи, вталкиваем недоумевающих собак, Я передаю своим проводникам, Улукиткану и Николаю Лиханову, распоряжение идти с оленями на базу партии к устью Шевли и там ждать дальнейших указаний. Как жаль, что не пришлось повидаться с ними! Прощаемся с Михаилом Закусиным и его спутниками. Сюда, на Лилимун, мы не вернемся, -- так и не удалось мне побродить весною по Удским марям с топографами. Надо спешить на помощь Трофиму.
II. К берегам Охотского моря. На подступах к седловине. "Джугджур гневается". Какое счастье огонь! Эвенкийская легенда. У подножья Алгычанского пика.
В штабе пришлось задержаться. Нужно было все до мелочи предусмотреть, отобрать горнопоисковое снаряжение. А главное -- выслушать советы врачей, что делать в том случае, если мы найдем своих товарищей обмороженными, истощенными от голода или изувеченными при какой-то катастрофе. Сборы отняли у нас полдня.
Алгычанский пик, который занимал теперь все наши мысли, расположен в центральной части Джугджура, близ Охотского моря. В описании геодезиста Е. Васюткина, побывавшего у этой части хребта на год раньше нас, сказано: "...Пик не является господствующей вершиной, но он очень скалистый и труднодоступный. Его окружают глубокие цирки, кручи и пропасти. Нам удалось подняться на пик только с западной стороны. Этот путь идет по единственной лощине, очень крутой, и требует при подъеме большой осторожности. В других местах не подняться. Лес для постройки пирамиды на вершине Алгычана можно вынести только в марте, когда лощина забита снегом".
После полдня двадцать седьмого марта мы уже летели над Охотским морем, вернее над разрозненными полями льдов. Под нами изредка проплывали скалистые островки да иногда слева обозначался мрачный контур материка. Открытое же море виднелось строгой чертой справа, далеко за льдами.
-- Машина на подходе, -- неожиданно предупредил нас командир.
Самолет, словно гигантская птица, ворвался в бухту и, пробежав по ледяной дорожке, остановился. Мы начали выгружаться. Слева по широкому распадку и по склонам сопок раскинулся поселок. На берегу расположились склады, судоремонтные мастерские и здания рыбозаводов. За поселком поднимались горы. Вклинившись далеко в море, они образовали бухту и надежно защищают ее от штормов.
К Алгычанскому пику нам предстояло добираться на оленях. Но прежде чем тронуться в этот незнакомый путь, необходимо было получить все возможные сведения о местности, которую придется пересечь.
Вечером я зашел к председателю райисполкома. Меня встретил высокий мужчина с крупными чертами лица и проницательным взглядом.
-- Мы всегда рады новому человеку, не часто нас балуют гости, -- сказал он, убирая со стола бумаги. -- Я получил телеграмму о затерявшихся людях с просьбой выделить проводников для вас. Раздевайтесь, садитесь сюда вот, поближе к печке, и рассказывайте, что случилось, только прошу поподробнее.
Я изложил ему все, что было мне известно о подразделении Королева и о планах поисков.
-- Зимою в глубину Джугджурского хребта местные жители почти не ходят. Это ведь мертвые горы: камень да мхи, кажется, больше ничего там не растет, -- говорил председатель, изредка поглядывая на стену, где висела карта побережья. -- Но я, признаться, не верю, чтобы там могли заблудиться геодезисты, да еще опытные таежники... Случай, конечно, загадочный. Нет ли тут чего-нибудь другого? Не сорвались ли они со скалы? И не хорошо, что все это случилось именно на Джугджуре, далеко от населенных пунктов и в зимнее время.
-- Где бы человек ни потерялся, в горах или тайге, одинаково плохо, -заметил я.
-- Но хуже на Джугджуре, -- перебил меня председатель, -- недоброй славой пользуется он у наших эвенков, неохотно посещают они эти горы и, видимо, не без основания. Впрочем, пусть это вас не смущает. Страшного ничего нет, поедете, сами увидите. Мы выделили надежных проводников, хороших оленей. Надо торопиться. Кто знает, какое несчастье постигло людей...
-- Вы уж договаривайте до конца. Почему о Джугджуре сложилась плохая слава?
-- Джугджур -- это район неукротимых ветров.
-- Кажется, все тут у вас подвластно неукротимым силам стихии?
-- Да, ветру, -- уточнил председатель. -- Здесь длительная пурга -обычное явление. Суровый облик побережья создан главным образом им, ветром. То он приносит сюда слишком много влаги, тумана, то продолжительный холод.
-- А море со своими штормами, бурями, подводными скалами разве меньше причиняет неприятностей?
Председатель громко рассмеялся и, заметив мое смущение, предложил папироску. Мы закурили.
-- Извините, но я должен разочаровать вас. Нелестное мнение о нашем море сложилось еще во времена первых мореплавателей. Для парусных судов, на которых они предпринимали свои рискованные путешествия, море действительно было опасным. Оно приносило им много бедствий. Но ведь это было давно. Теперь на смену неуклюжим парусникам пришли суда с мощными двигателями, и хотя море по-прежнему шалит, моряки давно уже перестали его страшиться. Человек ведь ко всему быстро привыкает, сживается. Да и не в этом дело. Главное -- что дает море человеку? Ради чего он пришел сюда? Море -- наше богатство, его сокровища неизмеримы. Вы только подумайте, сколько тут работы для ученого, натуралиста, просто для человека, любящего природу! Мы еще мало изучили морские пастбища рыб, жизнь нерпы, птиц, вообще мало знаем морскую флору и фауну. Пользуемся пока что только скупыми подачками моря. А оно ждет смелых разведчиков. И не из глубины материка нам, северянам, нужно ожидать изобилия. Надо добывать его из недр нашего моря и посылать туда, на материк...
Мы расстались в полночь.
Я возвращался берегом, огибая бухту. Было тихо, пустынно, и только струйка дыма возле нашей палатки, словно живой ручеек, устремлялась в глубину потемневшего неба.
Море дышало предутренней прохладой. Румянился восток, и береговые скалы медленно выползали из темноты уже поредевшей ночи. В палатке на раскаленной печке выстреливал паром кипящий чайник. Пахло распаренным мясом.
-- Люди есть? -- послышался внезапно громкий голос, и в палатку заглянуло скуластое лицо. -- Мы проводники, приехали за вами. Куда кочевать будем? -- спросил молодой эвенк, просовываясь внутрь. Следом за ним влез и второй проводник.
