– Это дело твое. Значит, побег отменяется?
– Женюсь, а там посмотрим.
Через два дня из Голубиного вернулась Улита. Андрей с крыльца княжеского дворца видел, как она вышла из возка и – тонкая, худенькая, трепетная – направилась в терем. Он взгляда не мог оторвать от нее, ему казалась она какой-то неземной, будто исходило от нее чудесное сияние. Им овладело щемяще-радостное чувство, и те чарующие мгновения, когда она шла, показались долгими-предолгими, и потом он вновь и вновь воссоздавал их в своей памяти…
На луг возле речки Нерли пришли парни и девушки всех окрестных селений. Едва село солнышко, как зажглись костры. Андрей проходил между гуляющих, и ему казалось, что он не идет, а плывет над травой и воздух напоен каким-то особым, загадочным, невидимым, но ощутимым светом, он входит в его сердце, сдавливает грудь, мешает дышать. И оттого на душе у него было беспокойно и сладостно-тревожно, и весь он был в ожидании чего-то чрезвычайно важного, необычного, которое внезапно появится перед ним и изменит всю его жизнь.
И тут он увидел Улиту. Она стояла в кружке молодежи и беспокойно оглядывалась. Он направился к ней. Увидев его, она вздрогнула, прижалась к подруге, а потом вдруг схватила какого-то парня за руку и повела за собой в хоровод. Андрей почувствовал, будто чем-то острым резануло по сердцу. Но он сделал вид, что ничего особенного не случилось, неторопливым шагом прошел до реки, постоял, бездумно вглядываясь в ее темные текучие воды, повернул назад. Где теперь Улита, неужели с тем парнем? Да, она была с ним. Но кто он такой и почему она ушла к нему? Ведь она видела, как он подходил, и вдруг сорвалась с места, будто убегая от него. Чем он ее обидел? Недавно в Голубином они так хорошо простились, уговорились встречаться, признались в любви… И вот на тебе такое!
К Андрею подошел Яким, увидел его удрученным, необидно улыбнулся:
– Я же тебе говорил, что от нее всего можно ожидать.
– А что это за парень? Она с ним раньше встречалась?
– Да ни с кем она не дружила до тебя. Так, случайный подвернулся, Силантием звать, ты ее чем-нибудь обидел?
– Да нет. После отъезда из Голубиного вообще не разговаривал.
– Ну это на нее просто что-то нашло. Подожди немного, опомнится – сама подойдет.
Но Улита не подошла, а после гулянья парень пошел ее провожать.
Андрей не утерпел, отправился за ними. Сам понимал, что поступает глупо, но ноги сами несли его за Улитой. Яким шел следом.
– Смазливенький такой, видно, маменькин сынок, – говорил он негромко. – Давай ему хрюкало начистим, чтобы неповадно было к чужим девкам приставать!
– Он не приставал, она сама его утащила в хоровод.
– Не все ли равно! Разок накладем как следует, потом дорогу к Улите забудет.
– Вдвоем на одного – нечестно так…
– Давай я один!
– Ты-то при чем?
– Ну вроде как за сестру заступаюсь.
– Он ее вовсе не обижает.
– Тогда ты.
– Потом она мне не простит.
– Ну как хочешь.
Постояли, помолчали. Наконец Андрей спросил:
– А этот Силантий – кто он такой?
– Из новых бояр. Твой отец даровал его роду имение недалеко от Суздаля, вот он и заявился… на твою голову. Хочешь, с Улитой поговорю?
– А о чем?
– Ну так, о ваших отношениях.
– Мне-то что. Валяй.
На другой день Яким сказал:
– Говорил я с сестрой.
– И что?
– Да ничего. Фыркнула, как кошка, и убежала. Может, сам подойдешь?
Андрей подумал, ответил:
– Погожу.
А через неделю его позвал к себе Юрий Долгорукий и стал говорить:
– Надумал я, сын, храм возвести во Владимире. Городок небольшой, но важный, пути с юга на Суздаль прикрывает. Народ там в основном мастеровой, особенно много каменщиков, недаром суздальцы в шутку называют владимирцев «наши холопы-каменщики». Это не бояре, от которых в любой момент можно ждать подвоха. Горожане – нам надежная опора. Есть там небольшая деревянная церковь Святой Богородицы, ее еще дед твой, Владимир Мономах, воздвиг. Но она уже не вмещает всех прихожан, жители города просят построить еще один храм.
– На сей раз каменный?
– Нет, пока опять деревянный. Средств маловато. Вот поднакопим, к каменному зодчеству приступим. Еще весной я говорил с посадником Терентием, он должен провести подготовительные работы. Приедешь во Владимир, он введет тебя в курс дела, потом возьмешь бразды правления в свои руки. Дело хлопотное. Надо и средствами умело распорядиться, и проследить, чтобы вовремя поставляли камни, бревна и чтобы подрядчики не обманули, не провели на какой-нибудь сделке. Вникай в каждую мелочь. Чуть что, ко мне, сам буду разбираться.
На другой день к вечеру Андрей уже подъезжал к Владимиру. Город стоял на крутом берегу Клязьмы, был обнесен частоколом с единственной деревянной вратной башней. По узкой улочке, усыпанной навозом, золой, клочками сена и соломы, проехал к терему, подвернувшемуся слуге приказал известить посадника о своем приезде. Тот выскочил сломя голову, кинулся к возку княжича:
– Да как же не предупредил заранее. Встретил бы у ворот, как подобает…
В трапезной усадил в передний угол, под его строгим взглядом челядь носилась по терему, собирая ужин. Скоро стол был уставлен разнообразными яствами и питьем, хозяин и хозяйка наперебой предлагали гостю отведать блинцов с вареньем или медом, соленых грибочков, огурцов, а также сырники, хворосты, кисели, куриные пупки, шейки, печенки, сердца, рыбу соленую, копченую, жареную… Андрей ни от чего не отказывался и, к великой радости хозяев, пробовал все, что ему ни предлагали, ел охотно.
На другой день после завтрака посадник пригласил в терем подрядчиков. Их оказалось с десяток человек. Терентий стал перечислять их имена, называть, кто какими делами ведает, что поставляет, за что отвечает. Андрей, видя молодых, здоровых мужчин, глядевших на него ясными, преданными глазами, не мог нарадоваться, что в его подчинении находятся работники, решившие все силы и умение отдать благородному служению церкви и народу.
Побеседовав с подрядчиками, Андрей отправился на стройку. Вид ее порадовал. Там и сям высились сваленные бревна, тюкали топоры, белели срубы будущих стен церкви, в огромной яме укладывалось ее основание. В самом низу громоздились валуны, к ним подгонялись крупные камни. Копошились работники, орудуя кувалдами и ломами, били, колотили, в разные стороны летели каменистые осколки, пыль и искры. Другие в корытах месили известковый раствор, лица и одежду их покрывали белые пятна. Один из них, блестя озорными глазами, прокричал в рабочем азарте:
– А что, княжич, слабо покидать растворчик?
– Да не слабо! – в тон ему ответил Андрей, спрыгнул в яму, выхватил у него лопату и стал быстро переворачивать вязкую, текучую массу. Все остановились и с довольным видом наблюдали за его действиями. Через некоторое время работник мягким движением отнял у него лопату и проговорил покровительственным тоном:
