Так Крутояр лишился и отца и матери. Наспех собранное вече провозгласило его князем. Он стал правителем огромного и сильного племени, раскинувшего свои владения по реке Оке и верховьям Дона.
Крутояр тяжело переживал смерть родителей. Ему никто не говорил, но он сознавал, что стал причиной внезапной смерти отца. Но навалились дела, нерешенные вопросы, которые приходилось распутывать ему, вождю племени, и он постепенно был вовлечен в непрерывную круговерть забот, и это отвлекало его от тяжелых дум и переживаний. Млава сторонилась его, чутьем понимая, что ее присутствие будет для него тягостным – не до любви ему было, когда свалилось такое горе.
Как-то завернул во дворец Жихарь. Они обнялись.
– Ну, как ты? Справляешься с делами?
Крутояр махнул рукой.
– Не знаю. Живу как во сне. Вроде бы я и не я. Так круто все переменилось. Только что держался за мамину юбку, а теперь приходится дела племени решать.
– Да, крепко ты сдал. Был веселым, розовощеким, а сейчас стал тень тенью. Не надоела такая жизнь?
– Надоела, – искренне признался Крутояр. – Сейчас бы на речной простор да саблю в руки!
– Вот-вот, этого я от тебя и ожидал услышать! – заторопился Жихарь. – Одевайся попроще, и ко мне в гости. Соберутся ватажники, развеешься, отдохнешь.
Крутояр с радостью согласился. Княжеский дворец ему осточертел своими условностями, важными гостями, глубокомысленными разговорами. Побыть среди товарищей по набегу он считал верхом блаженства.
У Жихаря его ждала целая дюжина парней. Обнимались, жали руки, растроганно смотрели друг другу в глаза, будто не виделись не месяц, а целую вечность. Тотчас начались воспоминания:
– А помнишь, как через ров перелезали, а там дохлые кошки валялись?
– Не забыл, как на меня булгарин насел, а ты ему сзади мечом голову срубил?
– Нет, нет, никогда не забуду, как мы обманули стражу у черемисов!
Пока шли воспоминания, хозяйка накрыла стол, пригласила дорогих гостей за стол.
– Все мы теперь братья, – сказал Жихарь, поднимая кружку с вином. – После такого похода, когда все играли со смертью и своей грудью защищали своих друзей от гибели, мы стали братьями. Так выпьем же, братья, до дна за наше здоровье и благополучие!
Стукнули кружка о кружку, выпили, принялись за еду. Только Крутояр не притронулся к хмельному.
– Ты чего это? – спросил его сосед слева.
– Не пью.
– Как это так? – возмутился сидевший напротив. – Ты что, стал князем и перестал нас уважать?
– Да что вы, братцы, – пытался защищаться Крутояр, но бесполезно, на него со всех сторон посыпались упреки:
– Да заелся он в своем дворце!
– Как будто в одной лодке с нами не сидел за веслом!
– И не ел из одного котла!
Крутояр растерялся и не знал, что ответить. Он никогда не отделял себя от своих товарищей, и ему стало обидно, что они так несправедливы к нему.
– А что, и со мной не выпьешь? – раздался от печи женский голос, и к столу, виляя крутыми бедрами, направилась хозяйка. – Давай выпьем, князь! Ведь женщине ты не можешь отказать?
Ей было лет за тридцать, и Крутояр подумал, что для двадцатилетнего Жихаря она была немного старовата. Но она была красива, особенно выделялись ее глаза, большие, лучистые, они притягивали и завораживали.
Соблюдая закон гостеприимства, ответил:
– С тобой выпью.
Он протянул к ней кружку, и она стукнула о нее свою. Потом, зажмурившись (будь что будет!), стал медленно пить жгучую жидкость.
Когда допил до дна, все восторженно заорали, а у него перехватило горло, и он, задыхаясь, стал совать в рот первую попавшуюся под руку еду. Наконец сел на скамейку и застыл неподвижно, по лицу его текли слезы.
Потом почувствовал, как по всему телу разлилась теплота, и ему стало легко и радостно, будто груз немыслимой тяжести скинул со своих плеч. Он оглядел всех счастливым взглядом.
– Ну что, князь, полегчало? – спросил задорный голос хозяйки.
Она сидела напротив его и будто вся сияла. От нее исходил какой-то лучезарный свет, как от неземного существа. «Лада, богиня любви, – невольно подумал он, не в силах оторвать от нее взгляда. – Та, что приходит весенней порой и приносит в мир любовь и счастье».
Он опустил голову, чувствуя, как внутри его бушуют неведомые силы, стукнул кулаком по столу, сказал:
– Налейте мне еще!
Это вызвало новый взрыв ликования. Кружка его была тотчас наполнена; все потянулись к нему с бокалами.
– А мне, князь, не хочешь пожелать здоровья? – раздался все тот же завлекающий, чарующий голос.
Он взглянул на нее и опустил голову.
– Конечно, конечно, как же, – пробормотал он бессвязно…
Он боялся глядеть на нее. Собравшись с силами, выпил вторую кружку и почувствовал, как под ним закачалась скамейка, как будто он оказался на ушкуе и его качали волжские волны. Это было так приятно, что он стал улыбаться, качаясь из стороны в сторону. Откуда-то издалека донесся чей-то голос:
– Ну, наш князь набрался, видно, как следует…
«Набрался так набрался, – подумал он про себя. – Подумаешь, беда какая – набрался! Я набрался, ты набрался, все набрались! А она тоже набралась?» – спросил он сам себя и взглянул перед собой, но ее уже не было. «Ушла, – подумал он. – И я пойду. Отправлюсь во дворец и залягусь спать».
Он поднялся и, покачиваясь, двинулся к двери. Его никто не удерживал, все были пьяны и заняты сами собой.
Перешагнув порог, он лицо в лицо встретился с хозяйкой.
– Куда ты, князь? – спросила она мягким голосом.
– Уйди, – попросил он ее. – Ты ведьма. Слышишь? Ты ведьма и колдунья. Но меня тебе не околдовать.
Она смеялась, глядя ему в глаза, а ему казалось, что ее взгляд разрывает его сердце.
– Да, я ведьма, – ответила она. – Я тебя очаровала и завлекла в свои сети.
– Но зачем тебе я? – с отчаянием спросил он. – У тебя есть муж, Жихарь, он мой друг. Как тебе не стыдно завлекать друга мужа?
Она рассмеялась, тихо, затаенно, в глазах ее заплясали бесовские искорки. Она легонько толкнула его в грудь.
– Ну и чудак же ты! Какой он мне муж? Он брат мне родной. Стала бы я при живом муже ластиться к другому.
Он неопределенно покрутил перед своим лицом ладонью. Промолчал.
– Одна я живу. Мужа уж пять лет как убили.
Помолчала, добавила:
– И чего вы, мужики, все ищете? Чего вам дома, при женах не сидится? Вечно вас тянет куда-то, вечно куда-то стремитесь, обязательно вам нужны бои и сражения, убийство и кровь… А мы вот сиди и коротай жизнь в одиночестве, без мила друга сердешного…
