— Иван, так надоело скитаться по свету, так обрыдло жить без своего домашнего уголка. Давай остановимся здесь насовсем. Ты бросишь свои заморочки и будешь честно и добросовестно служить Юрию Долгорукому, я займусь хозяйством, буду кормить и одевать тебя. Княжеского жалованья нам хватит, да еще жители с подношениями придут. Много ли нам двоим надо?
Иван подумал, ответил:
— Пожалуй, ты права. Место здесь спокойное, и до Киева далеко, и Ростислав из Галича до меня не дотянется…
— Значит, решено? Значит, остаемся насовсем?
— Насовсем, Агриппина.
Иван проверил оборонительные сооружения в Твери, проследил службу воинов, которые несли караульную службу. Затем несколько раз выезжал в пограничные крепости Зубцов и Кашин, кое-что изменил, где-то поправил, но в целом остался доволен.
И тут к нему прискакал гонец из Зубцова с сообщением, что новгородцы захватили Васильковский уезд, расположенный на левом берегу Волги, и укрепились на одном из островов, прикрывающем подходы к этому уезду.
— Чего они хотят? — спросил Иван.
— Давно спор идет, чья это земля — суздальская или новгородская, — отирая рукавом пот с круглого полнощекого лица, отвечал воин. — Не раз мы их прогоняли, но они вновь и вновь приходят.
Агриппина наскоро собрала походную сумку, он мимоходом поцеловал ее в щечку и, вскочив на коня, помчался к месту происшествия. Следом за ним двинулась тверская стража.
Остров был довольно большой, с полверсты длиной, заросший кустарником и ивовыми деревьями. Вдоль берега вода рябилась от мелких волн, поднятых свежим ветром, а возле острова от прибрежных кустов поверхность была ровной и темной; темнота эта пугала, потому что наверняка где-то там прятались вражеские воины и тоже, наверно, настороженно наблюдали сейчас за ними.
— Сколько их пришло? — спросил Иван у начальника крепости Зубцова, молодого еще мужчины, спокойного и основательного.
— С полусотню наберется, если еще не прибавилось.
— Лодки есть?
— Не видели. Может, с той стороны запрятаны.
— Скорее всего, на плотах переправились. Где им взять столько посудин?
— Пожалуй, так.
— Какие соображения имеешь, чтобы выкурить их оттуда?
— Да какие… На лодках и плотах, что тут другое придумаешь.
— Из луков многих перестреляют.
— Что делать: война, кто кого.
Иван разослал приказы местным тысяцким явиться с ополчением, а сам непрестанно думал над тем, как бы без больших потерь изгнать неприятеля. На Галичинщине больших рек не было, но он слышал, что на Днепре происходили стычки, в которых воины сражались в челнах, защищенных досками от стрел. В Берладе он предлагал бродникам тоже укрепить свои лодьи, те соглашалась, но по пьяному делу ничего менять не хотели. Когда же трезвели, то времени на работы уже не оставалось, потому что все торопились разграбить новые суда, чтобы добыть еду и питье. И больно было видеть, как при подходе к купеческим кораблям их, беззащитных, в упор расстреливала охрана…
Теперь в его руках была власть, и он решил воспользоваться ею в полной мере. Для этого надо было подготовить доски. Продольных пил тогда не знали, поэтому сперва дерево поперечной пилой нарезали по величине досок, в торце прорубали щели и в них вбивали деревянные клинья, а потом эти клинья прогоняли по всей длине. И вот сотни воинов занялись такой работой. Иван приказал все приготовления вести на виду неприятеля, надеясь, что тот поймет серьезность его намерений, увидит большую силу, которая собирается, и уйдет добровольно.
Между тем подтягивались все новые и новые вооруженные отряды, пригонялись лодки, сооружались плоты. Наконец все было готово. Противник затаился, как видно, готовился к стычке. И на что новгородцам дался этот участок вдоль Волги? Столько земли вокруг, не ленись, осваивай! Нет, кому-то в голову пришла шальная мысль захватить именно этот остров, и вот сейчас начнется схватка, в которой рус будет убивать руса. Сколько таких сражений идет по Руси?..
Воины поднялись с восходом солнца, разожгли костры, приготовили завтрак. Еда была мясная, чтобы были силы для предстоящей битвы, может, весь день придется махать мечом, колоть копьем. Кто знает, как все сложится?..
Утро выдалось солнечное, тихое, небо без единого облачка. Воины заняли свои места, приготовились к переправе. Иван взял стрелу, ткнул ее в костер. Огонек весело перескочил на смоляную паклю, зачадил черным дымом. Он поднял лук и выстрелил в небо. Сигнальная стрела прочертила дугу, оставляя за собой серую полоску. И тотчас берег ожил. Воины заработали баграми, веслами, лодки и плоты устремились к острову. «Дружно идут», — удовлетворенно отметил Иван и стал наблюдать за приближающимися зелеными кущами. Они казались безжизненными. Но он знал, что за ними таится смерть. И точно, вот они шевельнулись, а потом вдруг разом из них вылетела тучка стрел.
— Береги-и-и-ись! — успел крикнуть он и нырнул за сколоченные доски.
Тотчас смачно зацокали стрелы, впиваясь в дерево. В нескольких местах вскрикнули, видно, все-таки кто-то не уберегся. «Скорей, скорей!» — мысленно подгонял гребцов Иван, горя нетерпением от предстоящей схватки.
Наконец лодка ткнулась в берег, и он выскочил наружу. Перед ним с испуганно-настороженными глазами стояли новгородцы, бородатые, в надвинутых на лоб шлемах, с мечами в руках. Дико вскрикнув, он кинулся на них…
Сила силу ломит. Суздальцам удалось продавить новгородский строй и углубиться в заросли. Иван стоял у кромки воды и руководил боем. К нему подплывали все новые и новые воины, он их направлял то в одно, то в другое место. Скоро стало ясно, что новгородцам острова не удержать, и они начали откатываться к противоположной его стороне. Иван присел на песок, руки его мелко дрожали…
Уездный центр новгородцы сдали без боя. Их воинство растворилось в бескрайних северных лесах и больше не беспокоило. «И посла (Юрий) князя Берладьского с вои, и бившеся мало негде», — писал летописец об этой схватке.
Потекла спокойная жизнь. В начале января 1157 года к терему подъехали пять всадников с телегой, шумно вошли вовнутрь. Иван в это время отдыхал на лавке после поездки в Зубцово.
— Ты князь Иван Ростиславич? — спросил один из них.
— Я.
— По приказу великого князя мы тебя должны заковать в железа и отправить в Киев.
В это время из своей светлицы вышла Агриппина, спросила испуганно:
— Иван, что это значит? Кто эти люди?
— Мне надо срочно отправиться в Киев, — как можно спокойнее ответил он. — Зачем-то я понадобился Юрию Долгорукому.
— Но почему на тебя надевают оковы?
— Думаю, здесь не обошлось без моего двоюродного брата Ярослава, князя галицкого…
Агриппина обняла его, по лицу ее катились крупные слезы.
