Но сначала пригласили Русса. Тот решил, что его спросят, как идет обучение дружинников, приготовился подробно рассказать об этом, заодно хотел попросить, чтобы Скрыня утвердили его заместителем. В последнее время он очень помог ему в обеспечении занятий всем необходимым, бегал по городу, доставлял то одно, то другое. Без него, как без рук.
Но когда Воимир поведал ему о решении двух князей, Русс долго не мог ничего ответить. Он был ошарашен такой новостью. Конечно, он много думал о единстве славянских племен, постоянно слышал об этом разговоры среди дружинников, военачальников и простых людей, это желанье, эта мечта висели в воздухе, он чуть ли не физически ощущал их. Но чтобы пришлось возглавить объединенные силы племен, ему и в голову не приходило. Он в первое время даже подумал, что уж не смеются ли князья над ним. Но нет, и Воимир, и Могута были серьезны, даже слишком озабоченны и никак не походили на шутников.
— Но я слишком молод, — наконец неуверенно произнес он…
— Ничего, где-то поможем. Но верим в тебя, потому что ты много знаешь такого, о чем среди нас никто понятия не имеет: как надо по-настоящему организовать войско, как построить его перед сражением, как руководить им в бою. У тебя есть знание тайн римской армии. Вот поэтому мы и подумали, что ты справишься, поэтому мы и решили тебя выдвинуть на этот высокий пост. Вожди племен останутся на своих местах, их власть мы не затронем, но тебе будет принадлежать высшее руководство объединенным войском славян.
— Но как быть с Лютобором? Он никогда не поступится даже частицей своей власти. Я был у него, разговаривал с ним, я хорошо знаю его настроение…
— Ничего, заставим, — уверенно проговорил Могута. — Двинем против него наши войска. Возможно, к нам присоединится князь словен Добран. Куда будет деваться? Не воевать же против всех племен?
Русс по-прежнему находился в состоянии крайней растерянности. Хотя новость на него обрушилась внезапно и времени на размышления не было, но он хорошо понимал трудности своей будущей работы. И он сказал:
— Мне надо подумать.
— Думай, но не долго, — ответил Могута. — Имей в виду, что если ты откажешься, мы на твое место найдем другого человека, хотя делать этого не хотелось бы.
Русс от князей сразу отправился к Скрыню. А к кому еще больше идти? Родители далеко, Зарена в таких вопросах не разбирается. Могла бы посоветовать Велина, но о ней он старался даже не вспоминать.
— И ты еще сомневаешься? — накинулся на него Скрынь. — Тебе князья вверяют такую должность — командовать войском, а ты тянешь время!
— Но взять на себя ответственность по руководству в бою такими большими силами? Это тебе не центурия, в которой сотня человек. За десятки тысяч жизней придется нести ответственность!
— Я несколько раз участвовал в сражениях и видел, что вокруг князя всегда стоят воеводы, умудренные опытом военачальники, которые советуют, подсказывают. Ты тоже не останешься в одиночестве, особенно на первых порах… Трудно придется, но зато какой почет!
— Очень мне нужен этот почет! К седлу его не пристегнешь.
— Еще как пристегнешь. Об этом многие мечтают!
— Не о том надо думать. Как разумно распорядиться властью, вот главное.
Через день Русс пришел к Воимиру и дал свое согласие. Тотчас были собраны воеводы и старейшины племени бодричей, после недолгого совещания они одобрили решение князей и постановили вынести этот вопрос на обсуждение племенного вече.
Кажется, стар и млад пришли на народное собрание. Князь Воимир прохаживался по помосту, глядел себе под ноги, почему-то тянул время. Ему кричали:
— Пора начинать!
— Кого ждешь, князь?
Воимир вроде бы очнулся от своих дум, поднял руку. Шум стих.
— Собрал я вас, братья, по весьма важному делу, — негромко сказал он, но на площади была такая тишина, что все услышали его. — Большие беды обрушились в последние годы на наше племя. Германцы соединяют свои силы и все чаще одерживают победы над нами, разрушают наши жилища, захватывают наши земли. А мы по старинке действуем разрозненно, каждый своим племенем и несем большие потери. Пора, наконец, соединиться! Мы с князем гаволян Могутой, старейшинами и воеводами нашими так решили: соединяем наши силы, а во главе их ставим соплеменника нашего, сына воеводы Борислава — Русса!
Толпа ответила на эти слова ревом:
— Добро-о-о-о!
На помост выскочил худенький, юркий мужичишка, замахал руками, закричал:
— Давно надо было так решить! О чем вы, князья и воеводы, думали? Враг топчет наши земли, а племена славянские между собой резню устроили! А с Руссом вместе били и саксов, и англов, мы его знаем и за него стоим горой!
— О-о-о-о-о! — громом пронеслось над площадью.
— Так что, избираем Русса великим князем?
— Добро-о-о-о!
Через неделю Русс поехал в племя гаволян, где на вече также был избран великим князем.
Славяне тогда переживали период военной демократии, когда часто народные собрания избирали себе вожаков на военные походы, князей для правления; так что случай избрания Русса великим князем не был каким-то исключением из правил. Правда, уж тогда постепенно стал утверждаться обычай передачи княжеской власти по наследству, появились княжеские династии. Эти процессы — и избрание народными собраниями князей, и переход престола от отца к сыну — шли одновременно, в зависимости от сложившихся обстоятельств; государства складывались не сразу, а постепенно, в течение десятилетий и веков, преодолевая племенную рознь. Были еще эти государственные объединения рыхлыми, неустойчивыми, порой распадались, чтобы потом снова сплотиться воедино.
III
— Кто он такой, этот Русс, чтобы я ему подчинялся? — бушевал Лютобор, получив известие о решении вече бодричей и гаволян. — Пусть только сунется ко мне, я его войско распущу в пух и прах!
— Вот что с ним поделаешь, упрямым бугаем? — при очередной встрече сказал Могута. — Не воевать же с ним?
— Может, Русса поженить на одной из его дочерей? — предложил Воимир. — Тогда против зятя он не посмеет поднять оружие.
— А у него их нет. Пять детей у него и все сыновья!
— Можно похитрей поступить, — немного подумав, продолжал Могута. — Кто на сегодня князь у словен?
— У них правит династия Словенов почти сто лет, пять лет назад я встречался с Драгомиром. Но ему тогда шел восьмой десяток. Помер Драгомир прошлым годом. Его сын Добран на престоле.
— Женат?
— Кажется, нет. Его бы на твоей дочери Велине поженить. Тогда мы приобретем надежного союзника, а против трех племен и Лютобор будет бессильным.
— А что, неплохая мысль.
— Твоя дочь согласится выйти за Добрана?
— Заставим.
