Изяслав кинулся обнимать Мстислава:
– Ай да брат! Не подвел-таки!
Наутро, подумав о своем решении, Мстислав пожалел, что принял его на пьяную, а не на трезвую голову. «Первый и последний раз!» – решил он про себя.
Войско выступило через неделю. Изяслав решил свою палатку не брать, а ночевал вместе с братом.
– Я так соскучился по тебе, – говорил он, когда они ужинали у костра. – Ты всегда был для меня примером. А когда в одиннадцать лет тебя отправили княжить в Новгород, то в семье только и говорили нам, детям: «Вот видите, какой у вас умный брат! Он в одиннадцать лет правит княжеством! А вы...» Я не мог дождаться, когда хоть на денек заскочишь домой, чтобы взглянуть на тебя.
Эта преданность и умиляла, и трогала Мстислава. Он знал, что она была по-настоящему братской, без какой-либо корысти и расчета, и за это еще больше привязывался и любил младшего брата.
К Смоленску подошли на десятый день. Огромная крепость на высоченном холме смутила Мстислава. Он как-то заезжал по пути в этот город, но не обращал особого внимания на его укрепления, потому что никак не мог предположить, что придется брать приступом русскую твердыню.
Видно, каким-то образом Давыд узнал о приближении их войска и изготовился к обороне. На стенах густо стояли защитники, за их спиной вился парок, значит, кипятили в котлах смолу и воду, а рядом наверняка запасены бревна и камни, которые будут обрушены на головы штурмующих.
Он подъехал к Ставке Гордячему, сказал озабоченно:
– Легкой прогулки у нас, кажется, не получилось. Людей можем положить под этими стенами видимо-невидимо...
– Да, внезапно подойти не удалось. – Круглое лицо воеводы на сей раз было серьезно, глаза потемнели, а пальцы нервно перебирали повод коня. – Может, попытаться в переговоры вступить?
– А что мы можем предложить?
– Сдачу, – ухмыльнулся воевода.
Поняв его шутку, Мстислав ответил:
– Вот именно...
Подскочил на коне Изяслав, глаза горели от азарта:
– Приглядел с восточной стороны невысокие стены, да и ров так себе. Кину свою дружину, а вы с этой стороны подсобите!
Воевода и Мстислав молчали, будто и не слышали.
– Вы что, против приступа? Потеряем время сейчас, завтра будет поздно! Смоляне изготовятся, крепости тогда не взять!
– И сегодня она не по зубам, – медленно проговорил Мстислав. – Неужели сам не видишь?
– Глупости говоришь! Ради чего тогда шли?
– Только не за тем, брат, чтобы оставить под стенами свои дружины! – резко повернувшись к Изяславу, проговорил Мстислав. – Давыд – Давыдом, а русских людей класть понапрасну я не буду!
– Ставка Гордятич, а ты чего молчишь? – обратился к воеводе ошарашенный Изяслав.
– Прав твой брат, – ответил тот, даже не шелохнувшись крепко сбитым телом. – Отступить придется.
– Отступить? – почти истерично выкрикнул Изяслав. – Да ни за что!
– Вот только думаю, в какую сторону двинуться, – продолжал воевода, будто не слыша князя. – Как бы нам обмануть Святославичей да найти у них слабое место, чтобы не промахнуться во второй раз.
Изяслав возмущенно фыркнул и отъехал в сторону. Мстиславу он в этот момент напомнил мартовского кота, и ему с трудом удалось удержать себя, чтобы не расхохотаться.
– Какие твои соображения, князь? – обратился к нему воевода.
– Я бы изобразил позорное отступление, будто мы испугались, а сами напали на Любеч, к примеру. Он как раз на пути в Чернигов стоит.
– Давыд не дурак. Только отойдем, как пошлет гонцов ко всем Святославичам с предупреждением. Тут и ума много не надо.
Неожиданно Изяслав развернул к ним коня и проговорил как ни в чем не бывало:
– А давайте прикинемся, что мы вовсе не на Смоленск шли, а появились под его стенами по пути, к примеру, в Новгород!
Мстислав знал, что брат его бывает вспыльчивым, но отходчивым. Поэтому ответил:
– Не поверят. Чего тебе со своей дружиной в Новгороде делать? С финнами или корелами воевать? У нас с ними войн никогда не было!
– Это верно, не поверят, – согласился Изяслав, и вдруг его осенило:
– Половцы напали! И великий князь позвал нас на границу! Пошлем к Давыду человека, предложим и ему с нами в поход против степняков пойти!
– А вдруг пойдет? Тогда что? – усмехнувшись, проговорил воевода.
– Откажется. Но только спросит, почему его великий князь не позвал?
– Не спросит, если мы скажем, что Мономах нас требует, – убежденно сказал Мстислав. – Вот Мономаха он никогда не станет выручать.
– В этом ты прав, – задумчиво проговорил воевода. – Тут резон есть.
– И скажу ему об этом я сам! – решил Мстислав.
Он взял с собой трубача, поехал к главным воротам. На зов явился князь Давыд, высокий, черноволосый, с мрачным лицом. Спросил неприветливо:
– Чего тебе надо? Сдаваться, что ли, предлагаешь?
– К Переяславлю подошли орды половцев, Мономах просит помощи. Присоединяйся к нам!
– Мне никто не угрожает. Так что никуда идти не собираюсь. Что-то еще хочешь сказать?
– Это твое последнее слово?
– Два раза повторять не собираюсь.
– Тогда все.
Они разошлись. А еще через час объединенное войско снялось и ушло на юг. Через две недели оно появилось перед крепостью Курском, в которой сидел посадник Олега Святославича. Стояла глубокая осень, половцы были разбиты Мономахом, их набегов не ожидалось, и посадник отправился на охоту, оставив крепость на произвол судьбы. Появление большого числа войск было совершенно неожиданным, сопротивления никто не оказал, город с волостью перешли к Суздальской земле. Не дав опомниться, Изяслав и Мстислав двинули силы в направлении затерянного в лесах Мурома и без особого труда взяли его. Огромные пространства северо-востока Руси вновь отошли к Мономахову дому.
Провожая брата, Изяслав говорил растроганно:
– Как я рад был плечо о плечо воевать рядом с тобой! Теперь не знаю, когда встретимся. Но знай: только слово молвишь, как я со своей дружиной явлюсь тебе на помощь, где бы ты ни был!
– Спасибо, братишка, я верю тебе. На меня тоже надейся, что бы ни случилось!
XIII
Мстислав приближался к Новгороду, усталый от долгого похода и военных столкновений, но в благодушном настроении: всюду, кроме Смоленска, удалось добиться победы, потери в дружине были незначительными. Дома он надеялся отдохнуть, заранее решив переложить все заботы на посадника и воеводу.
Когда въезжал в крепостные ворота, к нему сквозь толпу горожан, приветствовавших воинов, протиснулся дядька Вячеслав и проговорил придушенным голосом:
