– Конечно, конечно, – заторопился боярин.
Любонега ушла. Тут же стал прощаться Вадим. Валомир не удержался, выглянул в дверь: дочь и Вадим не спеша шли по улице, переглядывались, о чем-то говорили. «Слава богине Ладе, – прошептал про себя боярин. – Может, сговорятся, сладятся. Тогда и мои дела пойдут в гору!»
А Любонега эти дни старалась разобраться в своих чувствах. Накануне она рассорилась с Немиркой. Она была на три года старше его, но он оказался молодым да ранним, начал склонять к сожительству. Это обидело и разозлило ее, и она прогнала его. А когда вновь увидела Вадима, то показался он ей вполне привлекательным парнем. Что же оттолкнуло ее в первый раз? Ах да, Вадим был очень пьян, еле на ногах стоял, держался развязно, даже нахально. А сейчас такой паинька, шагает не дыша, боится даже прикоснуться к ней. И собой приятен. Его даже красивым можно назвать, если бы не тяжеловатый, раздвоенный подбородок и низкий лоб, они выдавали натуру настойчивую, упрямую. И такой высокий, здоровенный, а какая женщина может устоять против обаяния мужской силы?
Она поняла, что он втюрился в нее по уши. Интересно, сумеет ли она полюбить его? А почему бы и нет? Все-таки посадник, глава города. Пройтись с ним рядом – значит вызвать зависть у всех женщин, а уж если выйти замуж, как на том настаивает отец, да зажить посадницей… Все подруги с ума сойдут от зависти.
Любонега шла и ждала, когда он заговорит. Наконец Вадим проговорил пряча глаза:
– Мне неудобно за тот раз…
Она мельком взглянула на него, спросила:
– И часто у тебя такое бывает?
– Нет, в первый раз.
Она много слышала о первом бойце Новгорода, как его повсюду зазывают в гости и щедро угощают, но он, хотя и не отказывает никому в уважении, пьет мало, вообще в хмельном строг и воздержан, и это ей нравилось.
– Кто же тебя сумел уговорить пригубить лишний бокал? Наверно, какая-нибудь зазнобушка?
– Да нет… Нет у меня зазнобушки.
– Никогда не поверю, чтобы у такого видного парня не было девушки!
Вадим как-то беспомощно развел руками и в этот момент был так похож на большого, неуклюжего ребенка, что она непроизвольно рассмеялась.
Он боязливо поглядел на нее, проговорил поспешно:
– Я правду говорю. Не обманываю.
Она решила промолчать, наслаждаясь властью над ним. А он первым не решился заговорить, только усиленно сопел себе под нос.
Наконец она спросила:
– Я, наверно, надоела пустыми разговорами. У тебя такие важные государственные дела!
– Нет, что ты, что ты! – поспешил он успокоить ее. – Мне приятно пройтись рядом с тобой.
И снова замолчал, как видно, ожидал, что она скажет. Но и у нее на ум не приходило ничего подходящего. Она шла и думала: «Какой же он нескладный! Спросил бы о чем-нибудь! Ну хотя бы о моем прежнем муже, как мы жили с ним. Или есть ли у меня парень сегодня. Я бы, конечно, не стала рассказывать про Немирку, но все равно стали о чем-то говорить. А то молчит, как старый филин!»
Она остановилась, сказала:
– Ну вот и нагулялась. Сейчас вернусь домой.
– Я провожу…
– Не надо, не надо! – заторопилась она, боясь, что придется еще какое-то время скучать рядом с ним. – Тут близко, я одна дойду.
Он потоптался на месте, проговорил:
– Как хочешь. А то я бы с удовольствием…
– Ничего, ничего…
– Завтра встретимся?
Глаза умоляющие, не похоже, что посадник перед ней стоит, а скорее какой-то простой парень, и это ей понравилось.
Ответила игриво:
– Посмотрим на твое поведение.
– Тогда…
Она с улыбкой смотрела ему в лицо и видела, как оно стало напряженным и сосредоточенным. Насладившись его покорностью, ответила:
– Буду ждать вечером.
Лицо его осветилось неподдельной радостью, он широко улыбнулся, проговорил облегченно и искренне:
– Спасибо! Я обязательно приду!
На другой вечер подкатил он к ней на возке, запряженном лихим жеребцом; и возок, и коня ему подарили бояре и купцы, когда он заступил на должность посадника. Сначала промчался по улицам Новгорода, а потом увез на берег Волхова, где они гуляли по лугу и любовались закатом. Поездкой Любонега осталась очень довольна. Единственное, что ее смущало – это молчаливость Вадима. С ним было скучно, не то что с Немиркой; тот болтал обо всем, что придет на ум, иногда такую ерунду, что и слушать нечего, а все равно с ним было интересно и их встречи пролетали незаметно. А Вадим погулял с ней, ничего толком не сказав, и попрощались так, будто мимоходом увиделись…
Возле крыльца путь ей преградил Немирка.
– Немирка, – спросила она, – ты чего пришел? Мы же договаривались встретиться завтра.
– Ты с Вадимом каталась по городу? – глядя на нее исподлобья, спросил он.
– Прокатились разок. Ну и что?
– Он ухаживает за тобой. Неужели не понимаешь?
Она вздохнула, ответила честно:
– Отец заставляет. Все-таки посадник, как можно портить с ним отношения?
– А ты не порть!
– Но как?
– А что, надо обязательно встречаться, разъезжать на красивом возке на виду всего города? А обо мне ты подумала? У меня, когда увидел вас, сердце обмерло, думал, сейчас скончаюсь на месте. Я забыл обо всем и прибежал к твоему терему, стою уже столько времени, а тебя нет и нет. Где ты была, что вы с ним делали? Целовались, наверное. Он парень видный, а я ведь знаю, как ты любишь целоваться…
– Немирка, что ты говоришь? Я с Вадимом в первый раз встретилась, – соврала она.
– Ну и что, что в первый? Он вон какой представительный мужчина, да еще посадник! Обнимет тебя, облапает и поцелует. Куда ты денешься против его силы? А про меня ты забыла, уже не помнишь? Забыла, как миловались на зорьке? Какие нежные слова мне шептала?
– Ох, Немирка, не разрывай мне сердечко. Все, все помню!
– То-то же! А мне ты сердце разбила, это ничего! Как я теперь буду жить, когда все время вижу, как вы, такие веселые и разудалые, мчитесь на возке? Я уж точно знаю, что сегодня всю ночь не усну, буду в памяти перебирать наши встречи, как ты сумела покорить мое сердце и что ты теперь с ним сотворила…
– Ну полно, полно, – перебила она его, не в силах слушать такие слова. – Иди пока домой, как стемнеет, приходи на это место, я буду тебя ждать!..
После свидания с Любонегой Вадим завернул к родителям. Отец продолжал жить в своем доме и по-прежнему стучал в своей кузнице. На приглашение переселиться во дворец решительно отказался, сказав, что там для него все чужое, а родной очаг никогда не покинет.
