— В вас ударила молния? — вскричал он, округляя полные восторга глаза.
Я тоже остановилась, теперь смущенная тем, что рассказала эту историю. Обычно я ни с кем не говорила о той молнии, но мне хотелось покрасоваться перед этим умным джентльменом из Оксфорда. То было единственным фактом, могущим, как мне казалось, произвести на него впечатление. На самом деле это было глупо, потому что позже выяснилось, что он весьма ценил мои знания о допотопных тварях, мое умение их находить и идентифицировать, в то время как сам в подобных вещах не очень хорошо разбирался. Но в то время я ничего этого не знала, потому и пришлось мне пережить неловкие минуты, отвечая на подробные вопросы насчет того, что случилось со мной на том поле, когда я была совсем маленькой.
Но это возымело действие, потому что мистер Бакленд явно преисполнился ко мне уважения благодаря такому моему опыту.
— Это поистине замечательно, Мэри, — сказал он. — Бог пощадил вас и дал опыт, которого но всем мире нет почти ни у кого. Ваше тело стало пристанищем для молнии, отчего, несомненно, выиграло, по крайней мере в интеллектуальном плане! — Он оглядывал меня с головы до ног, и я раскраснелась из-за его внимания.
Наконец мы дошли, и я оставила мистера Бакленда в мастерской, где он стал прыгать вокруг крокодила и выкрикивать обращенные ко мне вопросы, даже когда я поднялась в кухню. Мама, стоя у плиты, кипятила белье для другой семьи. Стирка приносила ей ровно столько денег, чтобы хватало на уголь и поддержание огня для другой порции белья. Ей всегда очень не нравилось, когда я указывала ей на этот порочный круг.
— Кто это там внизу? — спросила она, услышав голос мистера Бакленда. — Ты взяла с него двухпенсовик за погляд?
— Мистер Бакленд не из тех, с кого следует брать двухпенсовик, — помотала я головой.
— Вот еще! Никому не позволяй смотреть на эту штуковину бесплатно. С бедных по пенни, с богатых — по два.
— Тогда сама с него и спрашивай.
— Вот и спрошу! — нахмурилась мама.
Сунув мне в руки мешалку, она вытерла ладони о фартук и направилась вниз. Я помешивала белье, радуясь, что могу отдохнуть от вопросов мистера Бакленда, хотя забавно было бы посмотреть, как мама пытается управиться с ним. С другими джентльменами у нее получалось неплохо. С Генри дела Бешем, например, которым она командовала, как сыном. Но Уильям Бакленд даже маму заставил потерпеть поражение. Спустя какое-то время она поднялась обратно — без двухпенсовика и донельзя утомленная его непрерывной болтовней. Она помотала головой:
— Твой отец всегда говорил мне, что, когда этот мистер Бакленд появляется в мастерской, он прекращает работу и устраивается спать, пока тот продолжает сотрясать воздух. В общем, он хочет, чтобы ты спустилась и рассказала ему об очистке и о том, что мы собираемся с ним делать. Скажи ему, что нам нужна хорошая цена и что мы не хотим, чтобы нас снова обманул какой-нибудь джентльмен!
Когда я вошла, мистер Бакленд как раз выходил через дверь, которая вела на Кокмойл-сквер.
— А, Мэри, я на минутку. Захвачу с собой доктора Карпентера, чтобы он тоже это увидел. А после полудня приведу еще кое-кого, кому, уверен, это будет более чем интересно.
— Кого угодно, только не лорда Хенли! — крикнула я ему вслед.
— Почему же не лорда Хенли?
Я рассказала ему о первом кроке, с его моноклем, жилетом и выпрямленным хвостом, как описывала это мисс Филпот.
— Что за идиот! — вскричал мистер Бакленд. — Ему надо было продать этот скелет или в Оксфорд, или в Британский музей. Уверен, что смог бы убедить и тех и других, чтобы его взяли. С этим я поступлю именно так.
Без каких-либо просьб с нашей стороны мистер Бакленд возложил на себя все заботы о продаже крока, отобрав инициативу у мамы и мисс Филпот. Прежде чем мама успела его остановить, он разослал восторженные письма возможным покупателям. Поначалу она сердилась, но не тогда, когда он нашел богатого джентльмена в Бристоле, уплатившего нам за крока сорок фунтов, после того как музеи ответили отказом. Это возместило все то, что мы с мамой вынуждены были терпеть от мистера Бакленда. Потому что он пробыл рядом все лето, воспламененный мыслями о крокодилах, погребенных в утесах и уступах и ждущих, чтобы их высвободили. Пока наш экземпляр находился в мастерской, он все время то появлялся там, то исчезал, словно это было его собственное помещение, приводя с собой каких-то джентльменов, которые разглядывали, измеряли, рисовали и обсуждали моего крока. На продолжении всех этих разговоров, заметила я, мистер Бакленд ни разу не назвал его крокодилом. В этом отношении он походил на мисс Элизабет. Из-за этого и я начала склоняться к тому, что это нечто другое, но пока мы не узнали, что это была за тварь, я по-прежнему называла его крокодилом.
Однажды, когда в мастерской никого не было, кроме нас с мистером Баклендом, он спросил, нельзя ли ему самому почистить небольшой участок скелета. Он всегда норовил попробовать что-то новое. Я уступила ему свои кисти и лезвие, потому что не могла ему отказать, но очень боялась, что он что-нибудь повредит. Этого не случилось, но только потому, что он по-прежнему все больше разглагольствовал о нем, чем работал, пока мне не захотелось закричать. Нам нужны были деньги на пропитание, нам нужно было платить за аренду. На нас все еще висели отцовские долги, и мысль о том, что мы закончим свои жалкие дни в работном доме, никогда нас не покидала. Мы не могли тратить время на разговоры. Нам надо было продать нашу находку.
В конце концов мне удалось его перебить.
— Сэр, — сказала я, — позвольте мне заняться работой, а говорильней занимайтесь вы сами, иначе эта тварь никогда не будет готова.
— Вы совершенно правы, Мэри, конечно, так оно и есть.
Мистер Бакленд вернул мне лезвие, потом откинулся на стуле и стал наблюдать, как я скребу одно из ребер, отслаивая и смахивая кистью налипший на него известняк. Постепенно проявилась четкая линия, и, поскольку я продвигалась по ребру осторожно, оно не было шероховатым или зазубренным, но гладким и невредимым. В кои-то веки он сидел тихо, и это подвигло меня задать вопрос, который уже несколько дней вертелся у меня на языке.
— Сэр, — сказала я, — это одна из тех тварей, которых Ной не взял с собой в ковчег?
Мистер Бакленд выглядел потрясенным.
— Так-так, Мэри, почему вы об этом спрашиваете?
Он не пустился в разглагольствования, как это обычно бывало, а я застеснялась из-за того, что он выжидал мой ответ. Я сосредоточилась на ребре.
— Не знаю, сэр, я просто подумала…
— Что вы подумали?
Может быть, он забыл, что перед ним не один из его студентов, а всего лишь девушка, зарабатывающая себе на жизнь. Все же какое-то время я выступала в роли студента.
— Мисс Филпот показывала мне картинки крокодилов, нарисованные Круве… Куве… одним французом, который занимался всеми этими исследованиями животных.
