— Нет. Только у Джо, когда он был маленьким. А ты?
Я думала, что она не ответит, но она сказала:
— Только раз, в «Трех чашах». Один тип тогда так напился, что спустил брюки в кухне, решив, что это уборная!
Мы обе рассмеялись. Секунду я прикидывала, не смогли бы мы с ней вновь начать старую дружбу.
Шанса для этого нам не выпало. Не было никакого предостережения: ни галька не осыпалась, ни камни, откалывающиеся от других камней, не рокотали. Все произошло так неожиданно: миг, в который мы с Фанни смеялись возле утеса, болтая о мужских причиндалах, сменился мигом, когда этот утес просто упал и я оказалась сбита с ног и погребена под толстым слоем каменистой глины.
Не помню, как я сделала это, но пока утес рушился на меня, я успела вскинуть руку ко рту и таким образом могла какое-то время дышать. Я ничего не видела и, как ни билась, совершенно не могла шевельнуться, потому что глина, холодная, влажная и тяжелая, прочно меня удерживала. Я не могла даже крикнуть. Все, что я могла, — это думать, что мне предстоит умереть, и гадать, что скажет мне Бог, когда я перед Ним предстану.
Долгое, очень долгое время ничего не происходило. Потом я услышала скребущиеся звуки и почувствовала, как меня хватают чьи-то руки и вытирают мне глаза, и, открыв их, увидела перекошенное ужасом лицо мистера Бакленда и подумала, что встреча с Богом, возможно, пока откладывается.
— О, Мэри! — вскричал он.
— Сэр… Вытащите меня, сэр!
— Я… я… — Мистер Бакленд тянул камни и комья глины, но не мог сдвинуть их с места. — Слишком тяжело, Мэри. Я не смогу вытащить тебя один. — Пребывая в каком-то оцепенении, он словно не мог думать здраво.
Потом мы услышали плач. Мы совсем забыли о Фанни. Она находилась всего в нескольких футах от нас и не была так же сильно засыпана, как я, но на лице у нее была кровь. Она начала кричать, и мистер Бакленд вскочил на ночи и подошел к ней. Глина вокруг нее была податливее, и ему удалось сдвинуть ее настолько, что он смог ее вытащить. Он вытер ей кровь с лица, но при этом сбил шляпку у нее с головы, потому что был испуган и неуклюж. Порыв ветра подхватил ее и покатил вниз по пляжу. Потеря шляпки, казалось, огорчила Фанни больше, чем само происшествие.
— Моя шляпка! — закричала она. — Я не могу без шляпки! Мама убьет меня, если я ее потеряю!
Потом, когда мистер Бакленд попытался сдвинуть ее с места, она снова завопила.
— У нее сломана нога, — задыхаясь, сказал мистер Бакленд. — Мне придется оставить вас здесь, чтобы позвать на помощь.
В это мгновение часть утеса дальше по берету тоже надломилась и рухнула на землю. Фанни снова закричала:
— Не оставляйте меня, сэр, пожалуйста, не оставляйте меня в этом Богом забытом месте!
Мне тоже не хотелось быть оставленной здесь, но я не кричала.
— Лучше отнесите ее к людям, сэр, если сумеете. По крайней мере, вы можете спасти одну из нас.
Лицо мистера Бакленда выразило ужас.
— О нет, не думаю, что мне следует так поступать. Это было бы неприлично.
Казалось, даже ему, поедавшему мышей-полевок, носившему ярко-синий мешок и мочившемуся в море, было неловко нести на руках девушку. Но теперь было не то время, чтобы беспокоиться о приличиях.
— Одной рукой обхватите ее за плечи, другую просуньте ей под колени и поднимите ее, сэр, — наставляла его я. — Она маленькая — вы сумеете ее донести, даже такой ученый человек, как вы, должен управиться.
Мистер Бакленд сделал, как я говорила, и с трудом взял Фанни на руки. Она опять закричала, от боли и стыда. Широко раскинув руки, она отвернула от него голову.
— Ради бога, Фанни, обхвати его руками за шею! — крикнула я. — Помоги, иначе ему никогда тебя не донести.
Фанни повиновалась, закинув руки вокруг его шеи и зарывшись лицом ему в грудь.
— Отнесите ее в купальню — это ближе всего — и сразу же пришлите сюда людей с лопатами. — При обычных обстоятельствах я не стала бы давать таких подробных указаний джентльмену, но мистер Бакленд, казалось, совсем утратил способность соображать. — Пожалуйста, поторопитесь, сэр. Невыносимо оставаться здесь вот так, совсем одной.
Он кивнул, и в тот же миг обрушился еще один участок утеса. Мистер Бакленд сморщился, ужас охватил все его лицо. Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Помолитесь за меня, сэр. И если я умру, скажите маме и Джо…
— Н-н-не говорите так, Мэри. Я скоро вернусь.
Мистер Бакленд не стал меня слушать, но двинулся шаткой походкой прочь, а Фанни неотрывно смотрела на меня стеклянными глазами поверх его плеча. Теперь, отдавшись его рукам, она могла не беспокоиться. Позже доктор Карпентер вправил ей ногу, но перелом оказался слишком сложным и так никогда должным образом и не зажил, из-за чего одна нога у нее стала короче другой. Она никогда не могла далеко ходить или долго стоять, никогда больше не могла выйти на берег, да ей этого и не хотелось. Впоследствии, видя ее ковыляющей по Брод-стрит к «Трем чашам», я всегда пригибала голову, чтобы избежать ее испуганного взгляда.
Конечно, ничего этого я тогда не знала, крепко стиснутая оползнем. Я смотрела, как мистер Бакленд пробирается вниз по пляжу со своей ношей, двигаясь недостаточно быстро, и недоумевала, почему так устроено, что хорошенькие девицы всегда спасаются мужчинами раньше дурнушек. Вот, значит, как устроен мир: Фанни, со своими большими глазами и тонкими чертами лица, в оползне не застряла и теперь в безопасности, меж тем как я не могу пошевелиться в этой глине и утес угрожает свалиться мне на голову.
Для того чтобы подумать о жизни, времени было предостаточно. Я думала о мистере Бакленде, о том, как странно для человека духовного звания, так интересующегося, чем занимался Бог в прошлом, не находить особого утешения в молитвах и чураться читать их. Закрыв глаза, я сама вознесла длинную молитву Богу, чтобы Он пощадил меня, позволил жить дальше, помогать маме и Джо, найти других кроков и чтобы было вдоволь еды и угля, чтобы когда-нибудь у меня появились даже муж и дети. «И пожалуйста, Господи, пусть сегодня мистер Бакленд не ходит, а бегает. Пусть он побыстрее позовет кого-нибудь на помощь и вернется». Хотя мистер Бакленд всегда был рад одолевать многие мили, бродя вдоль утесов, и во время своего пребывания в Лайме регулярно ходил пешком в Эксминстер и обратно, он никогда не торопился. Его обременяло брюшко ученого, и я беспокоилась, что с Фанни на руках он не успеет вернуться вовремя, чтобы меня спасти.
Теперь стало тихо. Ветер унялся, и на лицо мне сыпалась мелкая туманная морось. Время от времени я слышала легкий шум: на землю с утеса скатывались новые обломки. Видеть их я не видела, потому что это происходило позади меня, а повернуть голову я не могла. Это было хуже всего, слышать и не знать, насколько близко они падают, не закопают ли они меня еще глубже. Грязь, обхватывавшая меня, была холодной и тяжелой, она давила мне на грудь, затрудняя дыхание. На какое-то время я закрыла глаза, подумав, что сон поможет мне скоротать время. Но уснуть я не могла, так что вместо этого последовала в уме за мистером Баклендом, возвращавшимся в Лайм. Сейчас он идет мимо того места, где мы нашли первого крока, думала я. А сейчас — минует уступ с аммиками. Вот он достиг поворота, откуда начинается дорожка. Вот он уже в виду купален Джефферда. Может, мистер Джефферд там и сам прибежит сюда, опередив мистера Бакленда. Я снова прошлась по маршруту туда и обратно — а до Лайма было не так уж далеко, — но никто не появлялся.
