Когда часы на колокольне пробили пять, я, даже продолжая свою торговлю, стала отслеживать у себя в уме продвижение полковника Бёрча к нашему дому. Я видела, как он выходит из дилижанса, нанимает лошадь в конюшне, затем скачет по дороге, а потом, проехав наискосок через одно из полей лорда Хенли над Блэк-Веном, сворачивает на Чармут-лейн. По ней следует до Чёрч-стрит, потом минует церковь Святого Михаила и въезжает на Баттер-сквер. Там ему остается только свернуть за угол справа, и он въедет на Кокмойл-сквер.
Я подняла взгляд, когда, как я знала, он должен был появиться, и как раз в тот миг он и появился, сидя на гнедой лошади и глядя на меня сверху.
— Здравствуйте, Мэри, — сказал он.
— Здравствуйте, полковник Бёрч, — ответила я, делая низкий благовоспитанный реверанс, как будто я была леди.
Полковник Бёрч спешился, взял мою руку и поцеловал ее на виду у всех приезжих, рывшихся среди антиков, и местных жителей, проходивших мимо. Мне было все равно. Когда он поднял на меня взгляд, все еще склоняясь над моей рукой, я заметила легкую тень, пробежавшую по его лицу, и тотчас поняла, что Элизабет Филпот не солгала насчет той дамы, что была с ним в музее. Как бы ни хотелось мне ей не верить, она была не той породы, чтобы лгать. Со всей возможной мягкостью я высвободила свою руку из рук полковника Бёрча, и мы застыли, молча глядя друг на друга.
За плечом у полковника Бёрча я уловила какое-то движение, отвлекшее меня от его печальных глаз, и увидела пару, шедшую под руку по Бридж-стрит: мужчина был коренастым и сильным, а женщина подпрыгивала сбоку от него, как лодка на бурной воде. Это была Фанни Миллер, недавно вышедшая замуж за Билли Дея, одного из каменщиков, помогавших мне выкапывать монстров. Фанни уставилась на нас. Встретившись со мной взглядом, она вцепилась в руку мужа и поспешила по улице прочь так быстро, как только позволяла ее искалеченная нога.
Тогда я поняла, чем займусь с полковником Бёрчем, без разницы, есть у него эта дама сердца в Лондоне или нет. Это будет моим подарком самой себе, потому что мне вряд ли представится другая возможность получить такой подарок. Я кивнула ему.
Пройдите к маме, сэр. Она вас давно уже ждет. Я найду вас позже.
Мне не хотелось присутствовать при том, как он будет передавать деньги. Хотя я была признательна за них, видеть их я не хотела. Когда он привязал лошадь и вошел в дом, я убрала все антики, потом быстро пересекла Баттер-сквер. Я знала, что он, как всегда, остановится в трактире «Куинз-армз» в Чармуте, а потому снова проедет по этой дороге. Добравшись до поля лорда Хенли за Чармут-лейн, я подошла к калитке в изгороди и, усевшись на нее, стала ждать.
Полковник Бёрч так прямо держал спину, сидя на лошади, что походил на оловянного солдатика. Солнце висело низко над полем, отбрасывая длинную тень перед ним, и я не видела его лица, пока он не подъехал ко мне вплотную. Так как я взобралась на верхнюю перекладину и балансировала там, он взял меня за руку, чтобы я не упала.
— Мэри, я не могу на тебе жениться, — сказал он.
— Я знаю, сэр. Это не важно.
— Ты уверена?
— Да. Сегодня у меня день рождения. Мне двадцать один год, и это то, чего я хочу.
Обычно я не езжу на лошадях, но в тот раз не испытала никакого страха, когда он подхватил меня на седло.
Он повез меня в сторону от моря. Полковник Бёрч знал окрестности лучше меня, потому что я обычно по полям не ходила, проводя все свое время на берегу. Мы ехали через сумеречные тени, время от времени освещаемые полотнищами солнечного света, направляясь к главной дороге на Эксетер. Потом свернули в поля. По пути мы не шептали друг другу нежностей, как другие легкомысленные пары. И я не таяла в его объятиях, потому что лошадь подо мной ходила ходуном, седло с силой толкало меня снизу и мне приходилось крепко держаться за шею полковника, чтобы не свалиться.
Мы остановились в саду у края поля на склоне холма. Когда я легла с полковником Бёрчем на траву, то под нами оказалась простыня из лепестков яблоневого цвета, покрывавших землю, словно снег. Там я впервые в жизни поняла, что молния может ударить не снаружи, а изнутри, из самых сокровенных глубин души, и раскаты грома могут пройти по всему телу. Я никогда не жалела об этом своем открытии.
В тот вечер я узнала и еще кое-что, только это дошло до меня позже. Я лежала в его объятиях, глядя в вечернее небо, где насчитала четыре звезды, когда он спросил:
— Как ты поступишь с деньгами, Мэри?
— Выплачу наши долги и куплю новый стол.
— Очень практично с твоей стороны, — усмехнулся полковник Бёрч. — А для себя самой ничего не собираешься купить?
— Наверное, куплю себе новую шляпку. — Мою шляпку мы только что сильно помяли.
— А как насчет чего-нибудь более серьезного?
Я промолчала.
— Например, — продолжил полковник Бёрч, — ты могла бы переехать в дом, скажем, выше по Брод-стрит, где можно было бы открыть хорошую лавку древностей. Тогда торговля у вас пошла бы лучше.
— Значит, вы думаете, что я и дальше буду продавать антики, да, сэр? Что я никогда не выйду замуж, но буду заниматься лавкой?
— Я такого не говорил.
— Ничего страшного, сэр. Я знаю, что не выйду замуж. Никому не нужна такая жена, как я.
— Я не это имел в виду, Мэри. Ты неправильно меня поняла.
— Разве, сэр? — Я подняла голову с его плеча и растянулась на земле. Даже за то недолгое время, что мы разговаривали, небо стало темнее и на нем загорелись новые звезды.
Полковник Бёрч сел с заметным трудом, потому что был немолод и от лежания на земле у него, должно быть, затекли суставы. Он посмотрел на меня. Было слишком темно, чтобы различить выражение его лица.
— Я думал о том, что ты лучшая в мире охотница за допотопными тварями. Многие женщины — большинство, собственно говоря, — могут стать идеальными женами, но ты одна на всем белом свете. Знаешь, когда я проводил в Лондоне тот аукцион, то познакомился со многими людьми из тех, что претендуют на археологические познания, и ни один из них не знает и половины того, что знаешь ты.
— Мистер Бакленд знает. И Генри де ла Беш. А как насчет барона Кювье? Говорят, этот француз знает больше, чем любой из нас.
— Может, и так. Но ни у кого нет такого инстинкта, который есть у тебя, Мэри. Возможно, твои знания почерпнуты скорее из опыта, чем из книг, но это не делает их менее ценными. Ты уделяешь образцам очень много времени; ты изучила их анатомию и увидела различия между ними, даже самые тонкие. Ты, например, распознала ихтиозавра, поняла, что это особенная, еще не известная науке тварь.
Я не хотела, чтобы он говорил сейчас об антиках. В небе теперь было так много звезд, что я не могла их сосчитать. От осознания их бесчисленности я чувствовала себя очень маленькой, пригвожденной к земле.
— Как по-вашему, далеко до этих звезд?
