— Пахом, ты где?!
— Здесь я, здесь, — отозвался с носа корабля холоп. — Чего кричишь, княже?
— Потерял тебя, вот и кричу, — усмехнулся в ответ Андрей. — Всю жизнь с самого детства рядом тебя вижу, привык. А тут вдруг один.
Он остановился рядом с холопом, оперся локтями на борт.
— Поручение у меня есть такое, что никому, кроме тебя, доверить не рискну. Жизнь моя от этого зависеть будет. А помощник нервы должен иметь крепкие. Как у тебя. Уж ты за свою жизнь всякого насмотрелся.
— Опять чародействовать задумал, Андрей Васильевич? — укоризненно покачал головой Пахом. — Нехорошо это. На Страшном суде ведь за каждый грех отвечать придется.
— Ты не поверишь, дядька, но на этот раз никакой магии. Все произойдет сугубо просто и приземленно. Вот только выглядеть будет… непривычно. Неожиданно.
— Не понимаю я тебя, княже. Сказывай проще, что задумал?
— Когда мы причалим, я пойду наверх. Спустя некоторое время тот купол из полотна, который мы сшили в Кореле, полетит вниз. А под ним на веревочках буду висеть я. И упаду, естественно, в воду. Так вот, как увидишь белый опускающийся… — ну, тряпку эту, — так сразу плывите к ней и поднимайте меня из воды. Не знаю, в каком буду состоянии, а тонуть неохота. Мало ли чего. Понял? Выпустите меня, отплывете от берега, а как я прыгну вниз — сразу подбирайте и уходите на полной скорости под всеми парусами. Риуса я тоже предупрежу, но и ты следи, дабы он не растерялся.
— Как скажешь, княже… Но, верно, спокойнее будет, коли я с тобою пойду.
— Наверху мне ничего не грозит, Пахом, — как можно убедительнее произнес Андрей. — Внизу же от поспешности вашей моя жизнь зависеть будет.
На этот раз Звереву удалось холопа убедить — рваться наверх Пахом не стал.
— Хорошо, княже, посторожу здесь. Токмо ты там аккуратнее старайся.
Или дядька просто начал стареть?
— Надеюсь на тебя, Пахом, — похлопал его по спине Зверев и повернулся к штурвалу: — Эй, Риус, быстрее можешь?
— От берега иду, княже. В море ветер свежее, помчимся ходче.
— Давай, давай! А то как бы господин наместник по делам не отчалил.
«Отчалил» было произнесено в самом прямом смысле этого слова. Когда Андрей издалека различил внизу под серыми башнями с красным знаменем коричневую фелуку, на душе у него стало куда спокойнее. Разумеется, паша мог умчаться из крепости и верхом. Но верхом он бы поехал недалеко — можно бросить якорь и подождать. А вот за море — в Стамбул, в другой город побережья — без фелуки уже не обойтись. К тому же князь ощущал в глазах паши свет, в мыслях — покой. Такое состояние возможно лишь в доме… Или на идущем при хорошей погоде корабле.
— К ней правь, туда! — указал Зверев, сбегал в каюту, вернулся с парашютом и ферязью, но пока положил их у борта. — Оружие у кого есть — все спрячьте. Ведите себя тихо и чуть испуганно.
Как и в прошлый раз, причал сторожил одинокий янычар. Как и прежде, увидев ушкуй, он забеспокоился, стал командовать сперва на своем языке, потом перешел на русский:
— Куда лезешь?! Уходи немедля! Заказано сюда вставать!
— Царский посол к досточтимому Барас-Ахмет-паше! — как и в прежние визиты, громко сообщил Зверев. — Наместник великого и всемудрого султана Сулеймана Великолепного ожидает моего визита!
Он поднял над головой все ту же царскую подорожную, перепрыгнул в фелуку, чуть задержался, демонстрируя свой безопасный облик: рубаха на голое тело, веревочка вместо пояса, поднятые руки:
— Вот, посмотри свиток. Ты грамотный, нет? Читай! Слушай, ты меня что, не узнаешь?! Я уже седьмой раз приплываю!
— Назад! Здесь причаливать запрещено! — Пика с граненым бронебойным наконечником уперлась ему в грудь.
— Да вот же грамота! — развернул подорожную во всю длину Андрей и показал охраннику.
Но тот твердил свое:
— Уплывайте!
— Значит, неграмотный, — понял князь, скрутил свиток, сунул его за пазуху.
— Убирайся! — Янычар отгонял его короткими быстрыми тычками, но пока не ранил ни разу. Хотя уже слегка уколол.
— Ты хоть сообщи о моем приезде! — Зверев сделал шаг вперед, так что острие уперлось в грудную кость, резким движением перехватил копье у основания наконечника, отводя в сторону, и провернулся вперед вдоль древка, взмахнул правой рукой. Разогнанный центробежной силой грузик выскользнул из рукава, мелькнул в воздухе и ударил караульного в висок. Тот, похоже, даже не успел ничего заметить — чуть дернул головой и осел на доски все с тем же угрожающим выражением лица.
Князь быстро огляделся — но здесь, в тихом закутке у самой воды, никого постороннего, конечно же, не обнаружилось. Откуда? Кроме как водой или через Кучук-Мускомский исар сюда не попасть. Зверев махнул холопам:
— Сюда идите! Мне мешок мой и ферязь дайте, а этого бедолагу разденьте и за борт. Только подальше от берега, чтобы не нашли. Пусть будет пропавшим без вести.
— Камень из-под скалы прихватите, — посоветовал вслед Пахом. — Дабы не всплыл.
— Заберете и отплывайте. — Андрей накинул ферязь, дабы выглядеть все же богатым гостем, а не приблудным бродяжкой, закинул за плечи парашют. — Отплывете сажен на двести, и следите за горой. Я скоро.
Он выдохнул и начал долгий путь наверх. Тропинка петляла, опиралась на камни, крошилась под ступнями мелкой крошкой. Князь боролся с приступами головной боли, излучал для проклятого «брата» доброжелательность и приятное предчувствие, карабкался дальше и дальше… Все как всегда. Вот только теперь он точно знал, что в ближайшие часы это бесконечное «дежа-вю» наконец-то закончится.
На последнем повороте тропы, под самой стеной крепости он остановился, снял мешок, перевел дыхание, не забывая постоянно излучать своему врагу предвкушение чего-то приятного. Отряхнул ферязь, шаровары. Расстегнул крючки, удерживающие парашют на месте, еще раз проверил, как разместился вытяжной купол, извлек наружу кольцо, надел мешок обратно, тщательно проверил, как легли лямки, стянул их перед собой, чтобы не соскочили при рывке, кольцо же сунул за ворот, чтобы долго не искать. Опять через установившуюся связь прощупал настроение османа, усилил воздействие добрыми эмоциями.
В душе шевельнулось очень нехорошее ощущение, что он собирается совершить что-то недоброе. Войти в чужой дом, воспользоваться доверием хозяина, его радостью… И убить, невинного и беззащитного. На несколько минут Андрея даже охватила неуверенность в правильности таких действий. Пришлось напомнить себе, что именно Барас-Ахмет-паша обещал ему сбрасывать со скалы каждый день по пленнику. Что он уже сейчас делит русские земли и считает их обитателей своими рабами. Что именно он посылает крымских татар в набеги за невольниками и потом забирает для султана долю добычи. И если злая черная воля, что выедает изнутри его мозг, вырвется на свободу — милый осман снова обретет жесткость и начнет убивать и насиловать, сбрасывать людей со скалы и готовить военный поход на мирную православную Русь.
