Обе предпринимательницы вынуждены считаться с конкурентами, которые тоже хотят получить кусочек лакомого пирога: с французами Рене Коти, Герленом, Роже и Галле, Буржуа, обосновавшимися в США в начале века, и с такими местными гигантами, как Пондс. Не нужно забывать и о других фирмах, старых и только что появившихся: «Карл Уикс», «Ноксема», «Мэйбелин», «Барбара Гульд», «Макс Фактор».
И все-таки всерьез Елена соревнуется только с Арден, они идут вперед бок о бок. При этом обе женщины по-прежнему ненавидят друг друга и всегда в курсе, чем занята соперница. У них одинаковые методы рекламы. Они просят клиенток писать им о своих проблемах с кожей и отвечают каждой индивидуально, рекомендуя пользоваться тем или другим кремом. Мадам тщательно изучает полученную почту и сразу же определяет финансовые возможности покупательниц.
— Обычная почтовая бумага, — отмечает она. — Денег нет. Предложу два крема, а не полный комплект.
Клиентура — вот что резко отличает Элизабет Арден от Елены Рубинштейн. Арден продолжает оказывать предпочтение богатым, Елена все больше и больше интересуется средним классом. Здесь есть над чем поработать: начиная с 20-х годов четверть американок от шестнадцати лет и старше работают.
И все-таки успешность Елены и Элизабет, двух женщин в индустрии, где доминируют мужчины, уникальна, как уникально их понимание экономических тенденций. Эпоха ремесленничества завершилась. Частные косметические кабинеты, марки, созданные личными стараниями хозяек, окончательно сошли со сцены, на смену им пришли большие универсальные магазины. Дороти Грей, Эдна Альбер, Пегги Сейдж, Кэтлин Мэри Куинлэн, пережив пик славы, продали свои фирмы. Мало кто из женщин по-прежнему ведет свое дело.
В области, созданной женщинами и предназначенной для женщин, распределение работы оставалось точно таким же, как во всех остальных. Мужчины владели предприятиями, занимали посты директоров, им принадлежало управление и решения. Женщинам, обязательно незамужним и обычно с дипломом, доставались посты в области маркетинга, рекламы, журналистики, в косметических и торговых салонах. В крупнейших рекламных агентствах женщины-суперпрофессионалы — потому что были и такие — разрабатывают масштабные общенациональные кампании, а незаметные труженицы филиалов продумывают акции для больших магазинов и мелких фирм. Но все они, известные и безымянные, осуществляют связь между предпринимателями и клиентами. Их обращенные к потребительницам тексты всегда написаны «с точки зрения женщин». Это становится золотым правилом в рекламной сфере: «Чтобы обращаться к женщинам, нужно знать их привычки, их предрассудки и образ мышления». И еще: «У женщин своя женская логика и свои традиции, неведомые мужчинам».
Авторы журнальных статей, женщины умные, образованные, политизированные, явно опережающие свое время, прекрасно понимают, что им искусственно выделили особую область. Но они не оспаривают установившееся правило: постоянно повторять женщинам общепринятые клише, установленные для их пола. Пользуясь определенной лексикой, они со временем создают язык, понятный всем без исключения женщинам, в том числе и тем, кто не имеет возможности посещать престижные салоны Элизабет Арден и Елены Рубинштейн. Таким образом, абсолютно все женщины имеют возможность получать информацию о последних тенденциях в области моды и косметики. Правда, широкое распространение подобного рода информации ведет к стандартизации и порождает стереотипы.
Мадам, которая всегда подает себя как успешную предпринимательницу, тоже разделяет мнение, что для женщин должны писать женщины. Она считает, что только женщины способны понять и передать женские желания и стремления. Она подчеркивает, что женщины с огромным энтузиазмом овладевают профессиями, связанными с индустрией красоты. И желает им на этом поприще успеха.
Мадам считает долгом чести нанимать для своих салонов и предприятий почти исключительно женщин, считая, что они лучше будут понимать друг друга. Часто во время перерыва она приглашает секретарш, «своих девчонок», с их пакетиками и свертками к себе в рабочий кабинет и предлагает им попробовать новую продукцию.
Ей важно услышать их мнение. Их соображения, подсказки, критика помогают фирме двигаться вперед. Мадам выясняет их мнение и записывает, что им нравится, а что нет.
Однако к подбору директоров фирмы у нее совсем другой подход. В ее империи никогда не было женщин — директоров фабрик, женщин — руководителей отделов маркетинга, женщин, занимающихся финансами. Самая высокая планка для женщин — управляющая косметическим салоном. В распределении работы она следовала привычной, «мужской», схеме, потому что ей было спокойнее, когда за работу отвечал мужчина.
Даже своим сестрам Елена не вполне доверяла, обычно они работали в тандеме со служащим фирмы — мужчиной. Кажущееся согласие в большом семействе поначалу приводило журналисток в восторг. Мадам при всяком удобном случае распространялась на эту тему: сага о сестрах Рубинштейн, темноволосых красавицах польках, очень нравилась публике.
Между тем семейный клан продолжал расти. Ческа работала в Лондоне, Манка энергично путешествовала по Соединенным Штатам, Стелла, заканчивающая образование в Чикаго, готовилась сменить Полину в Париже. Эрна тоже работала в Америке. В Кракове осталась одна Регина со своим мужем Моисеем Колином. Очень скоро трое из четверых детей Регины тоже будут работать со знаменитой тетей.
Елена выписывала из Польши всех, кого хотела видеть у себя в фирме. Она оплачивала билет, подбирала жилье, ободряла, учила, поддерживала материально, а потом давала работу в одном из своих салонов. Но сама Елена оставалась главной и недосягаемой. Государыней.
«Императрицей красоты», как назвал ее Жан Кокто.
В 1928 году нью-йоркский салон Елены переезжает, теперь он располагается на Пятьдесят седьмой Восточной улице, напротив Пятой авеню. Дом до этого принадлежал Колису Хантингтону, конструктору Центральной Тихоокеанской железной дороги, и выглядел весьма величественно, что подкупило Елену. Она успела осмотреть десятка два домов, но ни один ее не устроил. Едва увидев этот, она сразу решила подписать договор. Агент по недвижимости страшно удивился.
— Вы отказались от стольких домов и вдруг сразу подписываете. Почему?
— Мне понравилась лестница, — ответила она.
Она сохранила лестницу и переделала все остальное. Внешним видом дома занялся архитектор Бенджамин Уинстон, интерьеры были доверены Паулю Франклю, который взялся за дело вместе с модным тогда дизайнером Дональдом Дески.
Пол был покрыт линолеумом, в те времена модной новинкой, а сверху коврами, купленными в знаменитом парижском салоне «Мирбор» — его владелица Мари Кюттоли возродила искусство гобелена и ковроткачества, но на совершенно новом уровне, привлекая к созданию эскизов лучших современных художников. Некоторые из ковров были сделаны по рисункам Луи Маркусси. Стены украшали светильники Рульмана и рисунки Фернана Леже. Был обновлен и салон в Чикаго и тоже заслужил одобрение журналистов. Журнал «Good Furniture» так отзывался о нем: «Пример самого успешного использования современного искусства для коммерческого предприятия». После открытия салона Мадам, как часто с ней случалось, погрузилась в нервную депрессию, и ей пришлось отправиться в санаторий. Она всегда ждала этого отдыха, она о нем мечтала. Несколько недель отдыха post partum
[7]
вошли у нее в обиход.
