И никогда не стану больше положенного интересоваться делами детей моих и не стану донимать их нравоучениями, особенно если поводов для этого нет. Хоар уже, наверное, забыла про своего молчуна-мужа, а моему отцу его смерть не дает покоя! Всем нам она не дает покоя, потому что если неспокоен отец, то неспокойны и мы. Не так уж был близок кому-то из нас Ирад, чтобы смерть его вызывала такое смятение. Если говорить начистоту, то ближе всего Ирад был мне, потому что мы делили с ним одну и ту же женщину, а это нечто вроде родства. Но я хочу забыть о Ираде, а отец мне напоминает!
Скорей бы достроить Ковчег! Это все равно что сказать: «Скорей бы исчез этот мир!», но раз уж мы строим Ковчег, то надо стараться сделать это скорее.
Глава 12
Яма
Ной спрашивал – неужели больше не осталось на свете достойных спасения, кроме него и его семьи? Многие люди творят зло не потому, что они к нему расположены, а лишь потому, что так делают все вокруг. Там, где чисто, никто не бросит недоеденный плод или обглоданную кость, а там, где грязно, бросит, да еще и сплюнет вдобавок.
Ной спрашивал – как быть ему с мыслями по поводу Хама? Он надеялся на то, что будет ему ниспослан знак или прозрение. Сон, вещий сон, в котором приснилось бы, как был убит сосед. Сколько можно мучиться самому и мучить других? Так совсем не останется приязни между сыновьями, а им ведь жить вместе, в новом мире, в котором не будет зла. Не будет зла… Или будет, если на Ковчеге спасется убийца… Предложи кто Ною отдать правую руку за имя убийцы Ирада, Ной согласился бы, потому что было бы не жаль руки.
Ной спрашивал – можно ли, когда подойдут к концу запасы гофера, продолжить строительство Ковчега из другого дерева. Другого дерева под рукой было много – дом и хозяйственные постройки. Можно начать разбирать их и строить Ковчег из своего дерева. Продать кому-то дом и землю немыслимо – это будет обман из обманов, ведь покупатель будет рассчитывать на долгое пользование купленным, а вскоре начнется потоп… Но разобрать постройки для собственных нужд можно. Если будет на то соизволение свыше… Ведь сказано: «Но ты сделай себе из дерева гофер ковчег и устрой в нем отсеки, а изнутри и снаружи обмажь его смолой…» Нижняя часть Ковчега, та, что будет в воде, уже построена, и она из дерева гофер. А если построить надводную часть из другого дерева?
Ной спрашивал, но ответа свыше не было. Был еще один сон. О том же – о том, как небеса изливаются на землю…
Ной видел землю с высоты, должно быть, такой видят ее птицы. Сейчас птиц не было, как не было ничего живого. И Ковчега не видел он, видел только воду, лившуюся с неба и бурлящую внизу. Когда вода немного успокаивалась, свет от молний пронзал ее толщу насквозь, и Ною казалось, что он видит на дне города и селения. Вон там – столица, ее легко узнать по дворцу правителя, множество башен которого похожи на острые зубы, растущие из земли. Вот роща, в которой Ной когда-то встретил Эмзару, а за рекой справа – ровные лоскутки полей…
Только сейчас, во сне, Ной в полной мере осознал, что от мира не останется НИЧЕГО. Вода сильнее огня. Огонь оставляет пепелища, которые хранят память о том, что здесь было. Огонь пожирает не до конца – даже из сгоревшего полностью жилища можно спасти хоть один предмет из числа тех, что не горят. Огонь прожорлив, но недолговечен… Вода же смывает все подчистую, смывает и уносит. Куда уносит – никому не ведомо, но после наводнений, которые довелось видеть Ною, земля оставалась пустой и только вязкий слой ила покрывал ее. Ил называли «прощением воды». Земля, покрытая им, три года давала обильные урожаи, и считалось, что, оставляя ил, вода как бы просит прощения за содеянное ею.
Вода сотрет этот мир, а достанет ли сил возродить жизнь в новом?
«Я покончу со всеми, кто живет на земле, – зазвучало внутри, – она переполнена их злодеяниями. Я уничтожу их всех, а с ними и всю землю. Но ты сделай себе из дерева гофер ковчег и устрой в нем отсеки, а изнутри и снаружи обмажь его смолой. Пусть он будет в длину триста локтей, в ширину – пятьдесят, а в высоту – тридцать. Сделай крышу – так, чтобы сверху она выступала на один локоть. Сбоку сделай дверь. Пусть будут в ковчеге первый ярус, второй и третий. Я затоплю землю и уничтожу на ней всех, в ком есть дыхание жизни. Все, кто живет на земле, погибнут. Но с тобою будет у Меня договор, что Я беру тебя под свое покровительство. Ты войдешь в ковчег – с сыновьями, женой и женами сыновей…»
Ной проснулся в смятении и печали. Отер испарину со лба, прислушался к звукам пробуждающегося дома, прикрыл глаза, припоминая, что предстоит сделать сегодня… Иафет будет пробовать новый способ смоления. Позавчера он сказал, что наносить смолу на корпус при помощи тряпок, намотанных на палку, очень долго. Гораздо быстрее выливать смолу сверху и размазывать, пока она стекает вниз. Для этого нужна сноровка – надо лить и размазывать смолу так, чтобы она не уходила в землю. А еще следовало придумать, как держать сосуд с горячей смолой, не обжигая рук. Вчера вечером, уже при свете факелов, Иафет с женой пробовали новый способ, взяв вместо смолы воду. Ной смотрел, как Шева проворно машет палкой, не давая воде стекать ниже положенного уровня и радовался за нее, за Иафета и за все свое семейство. Пробой Иафет остался доволен, сказал, что если Шева не дала воде уйти в землю, то с вязкой смолой она тем более справится. Надо сказать Эмзаре и Сане, чтобы сегодня разогревали смолы втрое больше обычного, вдруг Иафет забыл предупредить. Это первое.
Второе… Надо переделать полки в отсеке для хранения продовольствия. По неопытности, не будучи корабелами, а всего лишь плотниками, они устроили хранилище в Ковчеге точно так же, как и дома, забыв о том, что Ковчегу предстоит качаться на волнах и качка эта может быть весьма сильной. Надо приладить к каждой полке высокие борта, чтобы припасы не сыпались вниз при наклоне Ковчега. Припасов и без того будет мало, надо беречь их как зеницу ока.
Третье… Надо переговорить с Эмзарой по поводу женитьбы Хама. Строительство ковчега перевалило за половину, времени остается мало. Хама надо женить сейчас.
Четвертое… Надо бы навестить корчмаря Узала и потолковать с ним по поводу убийства Ирада. Узал не из числа тех, с кем приятно беседовать, каждое слово его напитано ядом и желчью, но он держит корчму и постоялый двор, благодаря чему знает все новости – местные, столичные, северные, восточные, западные и южные. Он может знать, с кем встречалась у Трех родников Хоар, и еще много полезного может знать Узал. Если угостить Узала его же собственной брагой, то он становится словоохотлив… Нет, сначала надо навестить Узала, а потом уже разговаривать с Эмзарой насчет женитьбы среднего сына. Вдруг Узал скажет нечто такое… И как это он раньше не подумал пойти к Узалу? Вот у кого надо было наводить справки вместо того, чтобы расспрашивать Хоар!
Не подумал, потому что Узал не из тех, кого лишний раз хочется вспоминать. Льстивость уживается в нем с грубостью, раболепие с высокомерием, злоязычие с притворным благочестием. А еще Узал жаден и, как говорят, нечист на руку – может спокойно, без зазрения совести, обокрасть постояльца, пока тот спит. Говорят еще, что прямо из корчмы Узала можно попасть в подземелье, где в уединенных кельях сластолюбцы предаются всем мыслимым и немыслимым порокам. Не тот человек, Узал, с которым хочется заговорить лишний раз, но чего только не сделаешь ради истины и ради мира в семье.
