— Вот уж точно, сила есть — ума не надо, — кольнул взглядом Ричард. — Теперь каждый, кто посмотрит, увидит, что замок взломан.
— Да кому она нужна, эта коробчонка? Ты на пыль-то погляди: к сундуку все эти годы никто не притрагивался. Всё: доставай, за чем пришли, ставь сундук на место, и уносим отсюда ноги, да побыстрее.
Ричард проглотил свой гнев и поднял крышку. В свете свечей на дне предстал средних размеров кошелек, туго набитый монетами. Неплотно затянутый ремешок открывал зазор, в котором угадывался теплый блеск золота. Рядом лежал серебряный крест с цепочкой; центр распятия украшал рубин. Были еще Библия, стопка писем и кожаный, трубкой, чехольчик. Ричард бережно поднял его и оглядел. Крышечка на нем была запаяна воском с каким-то орнаментом.
— Оно, — помолчав, односложно бросил Ричард. — Вот за этим мы и пришли. Да-да, — повторил он, видя прикованный к кожаной трубке взгляд Томаса. — Можете не смотреть: это королевская печать. Большая печать Англии. — Словно опомнившись, эсквайр встрепенулся и уложил драгоценную вещь в свою сумку. — А теперь пора.
Он закрыл крышку и задвинул сундук обратно, позаботившись, чтобы наружу торчал тот его бок, на котором не потревожена пыль.
— Идемте, — сказал Ричард, решительно выпрямляясь и подхватывая свечу.
Осмотрительно заперев за собой замок подземелья, он первым прошел через караульню, где двое часовых так и валялись у стола. Один из них слабо простонал и снова умолк. Нарушители поставили свечи и покинули помещение, торопливо прошлепав по коридору, а затем через главное караульное помещение взошли наверх, во внутренний двор. Здесь они приостановились удостовериться, что двор по-прежнему пуст, и вышли через главные ворота, где в омуте тени все так же лежал караульщик, мелко и прерывисто дыша. Желание как можно скорее убраться из форта словно вторило эхом, усиливая перестук шагов по подъемному мосту.
— Кто там? — окликнул голос со стены. — Мишель, ты, что ли?
Ричард застыл, но Томас дернул его за рукав:
— Теперь уж поздно. Идем, не останавливаемся.
Мост они пересекли и быстрым шагом двинулись по плацу.
— Мишель, ты? — снова позвал голос. А затем уже встревоженно: — Эй! А ну стой!
Команду они проигнорировали и сорвались на бег — вначале трусцой, затем и во все тяжкие, — пока не добежали до угловой рыбацкой лачуги, возле которой оставили свои башмаки. Со стороны собора над крышами Биргу разносился многоголосый хор песнопения. Невдалеке послышались шаги; кто-то шел, невнятно меж собой переговариваясь. Томас с силой дернул к себе Ричарда и набросил на него и на себя угол кстати подвернувшейся сети, развешанной для просушки. В проулке пролегло вначале несколько теней, а затем показались несколько силуэтов. Они приближались.
— Да мало ли что он говорит, — бубнил один. — Помощи-то нет и не предвидится. Одни мы в этом, как есть одни. Покуда сил хватит.
— Ах ты, Жюль, — подтрунивал со смехом второй. — Брюзгой был, брюзгой и остался. Неужто и проповедь Роберта из Эболи на тебя не подействовала?
— Толку-то. Ты, что ли, думаешь, сам Господь Бог и небесное воинство спустятся на облаке и поджарят своими молниями зад и лжепророку, и его приспешникам, да так, что Сулейман со своими ордами смажут пятки? Так, что ли?
— А что, может, и так. Надо только поусерднее молиться и выполнять свой христианский долг, — запальчиво вклинился кто-то третий. — С нами крестная сила.
— Ну вот и целуйся с ней, с силой той, — проворчал первый. — А я так больше верю в силу острой пики да сухого пороху.
В шорохе шагов они прошли мимо в сторону плаца и подъемного моста. Ясно было, что на своего бесчувственного товарища они наткнутся тотчас же, как только приблизятся к воротам. Томас вылез из-под сети, за ним Ричард; надев башмаки, оба скользнули в проулок и поспешили прочь от форта. Не прошли и двадцати шагов, как где-то сзади послышался крик тревоги, моментально заглушенный громом вражеской пушки, в очередной раз пальнувшей по Сент-Эльмо. Томас с Ричардом убыстрили шаг, и когда навстречу показалась еще одна компания гарнизонных солдат, они, проходя мимо, обменялись с ней кивками. Так постепенно добрались до главной улицы, ведущей к собору. Песнопение к той поре прекратилось, и улицу мало-помалу заполнили стайки горожан и солдат, расходящихся обратно по домам и местам постоя. Понимая, что идут против общего течения — во всяком случае, до окольной улочки, где располагалась их обитель, — Ричард с Томасом держались обочины и шли, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. По пути слышались обрывки разговоров, в основном похвала Роберту Эболийскому; были и такие, кто с бойкой уверенностью разглагольствовал о несметной армии, которую сейчас собирает на Сицилии дон Гарсия, готовый вот-вот нагрянуть и сокрушить османского султана.
Они уже почти дошли до своего переулка, когда невдалеке, немного впереди, Томас неожиданно завидел Стокли. Тот шел навстречу и был занят разговором, кажется, с Ромегасом. А позади, в шаге от них, ступала со своей служанкой Мария. Томас на секунду застыл, а затем спешно свернул в ближний проулок и остановился за углом.
— В чем дело? — спросил Ричард.
— Мне надо кое-что выяснить. Ты возвращайся в обитель, а я подойду чуть позже.
— А что такое? — Ричард настороженно огляделся, но ничего подозрительного не заметил.
— Иди, иди! — негромко прикрикнул Томас, подталкивая его в сторону улицы.
Ричард проковылял несколько шагов и озабоченно обернулся на рыцаря. Однако поняв, что из него сейчас слова не вытянешь, лишь проверил сохранность своей драгоценной ноши и пошагал прочь.
Томас стоял, пытливо глядя на дрейфующие в сквозном проеме переулка людские фигуры. Вот послышался голос Стокли, и спустя секунду он прошел вдвоем с Ромегасом, а за ними, потупив взор в мыслях о чем-то своем, проплыл силуэт Марии, высокий и стройный. Рядом с ней семенила служанка. Томасу так и хотелось пристроиться следом, окликнуть Марию по имени, поманить ее за собой (куда — в соседний проулок?), но было опасение, что она откажется, а то и от неожиданности поднимет крик — или она, или ее служанка, — на который обернется Стокли. Так что Томас не произнес ни звука; вместо этого он скользнул в толпу и пошел следом, держась неподалеку, причем намеренно со склоненной головой, чтобы нельзя было разобрать лица, если Мария, кто знает, вдруг возьмет и зачем-то обернется.
Стокли с Ромегасом прошли по широкой улице еще сотню ярдов, после чего Ромегас остановился и, откланявшись, двинулся улицей, ведущей к форту. Стокли тем временем взял Марию под руку и свернул в боковую улочку. На перекрестке Томас притормозил и немного погодя рискнул выглянуть за угол; там он увидел, как Стокли подходит к воротам неброского городского особняка с погашенными окнами. Здесь он приостановился и оглянулся: не идет ли кто следом. Никого не заметив, Стокли степенно повернулся и постучал в створку ворот. Спустя минуту там открылась дверь, в которую он препроводил свое маленькое женское общество, зашел сам, и дверь за ними закрылась.
