Михримах пришлось уступить, она отправилась в Эдирне на лошади, предложенной Рустемом. Это был жеребец не текинской породы, но тоже хорош.
Сулейман с удивлением рассказывал Роксолане, как Рустему удалось одержать победу над Михримах.
– Она разумна, Сулейман, просто нужно не уступать. Молодец Рустем-паша!
Рустему помогло еще то, что Михримах была готова уступить в этом, чтобы получить право ехать верхом рядом с братом. Она очень надеялась свести Мехмеда и Эсмехан и решила использовать время в пути, чтобы объяснить шехзаде, какова ее подруга.
Принцессе удалось отправиться в Эдирне с шехзаде, и по пути Михримах все уши прожужжала Мехмеду о том, как хороша собой, умна и ловка Эсмехан.
– Она и верхом ездит не хуже … – не стала говорить «меня», чтобы не лгать откровенно, оглянулась, желая указать на Баязида, но тот сидел в седле крепко, кивнула в сторону другого брата, – Селима. Но Эсмехан только учится. А что будет, когда научится?
– Ничего хорошего, – усмехнулся Мехмед.
– Почему?
– Что хорошего в том, что ты ездишь, как мужчина, или держишь в руках меч? Девушка должна быть нежной и покорной.
– Эсмехан нежная и покорная! Самая покорная из всех, кого я знаю! – бодро заявила Михримах, забыв, что только что утверждала обратное. – Девушку нужно просто влюбить в себя, тогда самая строптивая станет покорной!
Шехзаде рассмеялся.
– Ты-то откуда знаешь?
– Я? Знаю, и все тут.
Михримах совсем не устраивало то, что Мехмед уводил разговор в сторону. При этом она попросту забывала, что кроме Мехмеда есть сама Эсмехан, по-прежнему влюбленная в Мустафу. Принцесса решила, что Эсмехан должна влюбиться в ее брата, и шла напролом.
Но теперь она действовала не только по собственной инициативе.
Решающим оказался разговор с матерью, состоявшийся перед отъездом. Роксолана не удивилась.
– Михримах, это чья мысль – твоя или Мехмеда?
– Братец и не догадывается.
– Ну, положим, догадывается…
– Откуда вы знаете, матушка?
– Я уже говорила с ним об этом.
– Вы? Почему?
– На ком же шехзаде жениться, как не на дочери Великого визиря, каким только что стал Лютфи-паша?
– Валиде, отец Эсмехан Султан стал Великим визирем, потому что вы решили взять его дочь в жены Мехмеду или Эсмехан вдруг стала хороша из-за отца?
Роксолана усмехнулась, дочь быстро соображает, плохо, что не умеет держать язык за зубами, выдает свои мысли. Нужно научить ее думать молча.
– Конечно, главная проблема не в этом. Шах Султан очень хочется породниться с Махидевран. Если бы Мустафа не уехал в Манису, она постаралась бы сделать это. Сын Мустафы и Эсмехан будет дважды потомком Хайфсы Айше, тогда за Мустафой встанут все сестры султана. Этому нужно было помешать. Я дала понять Шах Султан, что буду рада, если ее дочь станет женой моего сына, и что настоящий наследник престола – Мехмед, именно он старший шехзаде, рожденный, когда ваш отец уже был султаном. Шах Султан одобрила мое предложение.
– А как же Мустафа?
– Ты о троне или об Эсмехан?
– Об Эсмехан. Она влюблена в Мустафу.
– Я знаю. – Глаза Роксоланы смотрели спокойно и твердо. – Но мне совсем ни к чему такой брак. Или ты считаешь, что Мехмед хуже?
– Нет-нет, что вы! Напротив, я не могла понять, почему она предпочитает Мустафу, когда рядом Мехмед!
– Вот и помоги подруге понять, что твой брат лучше, чтобы и мысли выбросила о Мустафе.
Михримах вдруг сообразила:
– Валиде, это вы сделали так, чтобы праздник состоялся в Эдирне, а шехзаде Мустафа вернулся в Манису?
– Разве так хуже?
– Нет… Но как же Повелитель?
– Это было не так сложно. Я просто напомнила, что тянуть с праздником обрезания Баязида уже нельзя, его женить скоро и что в Стамбуле просто нет подходящего места, пока не забыты события, связанные с ипподромом, казнью Ибрагима-паши и смертью Хатидже Султан.
Михримах смотрела на мать и думала о том, кто же в действительности управляет империей. Нет, Роксолана не вмешивалась в военные дела султана, но нити всех остальных крепко держала в своих маленьких ручках.
Дочь возвращалась к себе, пытаясь осознать величие своей матери. Вот как должна поступать мудрая женщина; султанша даже в Эдирне не едет, отговорившись недугом, но, лишь поняв опасность объединения сестер Повелителя со своей многолетней соперницей, повернула все так ловко, что никто ни о чем не догадался.
Да, самое удобное место для праздников в Стамбуле – ипподром, там проводили свои гуляния еще византийцы, там же состоялись свадьба Хатидже и Ибрагима, праздник обрезания Мустафы, Мехмеда и Селима и еще многое другое.
Во время бунта янычар дворец Ибрагима-паши на площади был сожжен, Хатидже тогда с трудом удалось бежать; потом его восстановили, но после казни Ибрагима-паши огромное здание практически пустовало. А в прошлом году умерла и Хатидже Султан. Как-то неловко устраивать большой праздник там, вот Роксолана и намекнула, что его можно перенести в Эдирне…
Все выглядело так, словно это почти каприз самого Повелителя, и завертелось, закрутилось…
Михримах обещала матери повлиять на подругу, а пока старалась влиять на брата. Ее болтовня так надоела Мехмеду, что тот огрызнулся:
– Эсмехан на тебя плохо влияет!
– Почему?
– Никогда раньше не слышал, чтобы ты столько болтала. Я знаю, что в Эдирне должен жениться на твоей Эсмехан, и сделаю это, успокойся.
– Ты?! Ты все знал?
– Михримах, – изумился Мехмед, – я, по-твоему, глуп, что ли?
– И как ты?..
– Какая разница – Эсмехан или кто-то другой? Надеюсь, она не столь болтлива. Передай ей, что я не люблю разговорчивых.
Михримах обиделась и до конца пути ехала практически молча.
– Эй, ты обиделась? Не сердись, просто сначала валиде, потом отец, теперь ты вот… Женюсь я на вашей Эсмехан, женюсь.
Михримах стало очень обидно за Эсмехан.
– Еще выйдет ли она за тебя замуж!
Мехмед рассмеялся.
– Куда она денется?
Принцесса фыркнула.
– Зря я не помогла Эсмехан сбежать с Мустафой.
– Что?!
Михримах брала досада. Она-то считала, что устраивает жизнь брату, старалась, а оказалось, что все сделано без нее, и сам Мехмед совершенно равнодушен к происходящему.
– Неужели тебе все равно, на ком тебя женят?
Шехзаде рассмеялся.
– Знаешь в чем отличие меня от тебя? Ты можешь ездить верхом в мужском седле, владеть мечом и стрелять из лука, даже ходить в мужской одежде, но ты не можешь взять себе второго мужа, а я могу иметь четыре жены и сотню наложниц. Эсмехан или другая… какая разница, все равно, встретив любимую женщину, я, как отец, просто возьму ее в свой гарем. Успокойся, твоя подруга будет моей женой. Она влюблена в Мустафу? Неважно, я не люблю ее. Мы квиты.
