– Хватит воду в ступе толочь! – прервал разговоры Микула. Он нутром бывалого воина чуял, что посланец говорит правду и на них теперь ложится крайне важная и ответственная задача.
– Вы только коня мне дайте, а я уж удержусь, доеду, – попросил незнакомец.
Он побледнел от боли, когда его подсаживали в седло, потом постарался улыбнуться, слегка тронул коня, и тот пошёл шагом.
– Задержите их, я скоро! Вьюном меня кличут, – оглянувшись, бросил он и пришпорил коня, переходя на рысь.
Отряд Микулы двинулся в сторону оврага, в дальней части которого выжидали удобного момента невидимые пока печенеги. Однако задача усугублялась тем, что по дну оврага время от времени проскакивали вражеские посыльные, донося сведения о ходе битвы. Поэтому людям Микулы пришлось проявить всю осторожность, дабы не выдать своего присутствия и сделать необходимые приготовления: подтащить упавшие стволы деревьев, ветки, камни, хворост.
Завершить работу не успели: с деревьев один за другим прозвучали сорочий стрекот и воронье карканье – это был сигнал: по оврагу шёл неприятель. Впереди – небольшой разъезд, за ним – чёрная шевелящаяся масса всадников. Узость оврага беспокоила степняков. Они пробирались вперёд с опаской, готовые ко всяким неожиданным встречам в этих непривычных местах, начиная от русских дружин вплоть до появления их жутких лесных божеств, на которых так походили торчащие из глинистых стен огромные узловатые корни, вымытые водой, а также старые немыслимо высокие деревья с раскоряченными ветками, заглядывающие в сырой овраг чёрными очами-дуплами.
Печенеги, оказываясь в русском лесу, всякий раз испытывали страх, потому что сразу теряли ориентацию: где какая сторона света.
А глухая чащоба, пробраться через которую порой не было никакой возможности, сразу разъединяла и поглощала людей и коней. Как рассказывали многие очевидцы, в такой глухомани неведомо откуда вдруг начинали со всех сторон сыпаться русские стрелы, прочная земля под ногами разверзалась ямами-ловушками, согнутые деревья и ветки мигом распрямлялись и уносили вверх свои жертвы с выпученными от удушья очами, угодившие в хитроумные верёвочные петли. А за стволами и кустами мелькали непонятные тени то ли людей, то ли лесных духов, которые во множестве водятся в русских лесах. Один из таких призраков заметили сегодня дозорные. Заподозрив, что это русский лазутчик, они погнались за ним, но вернулся только один и клялся, что видел собственными очами, как лесные духи расправились с его воинами. Беглец же был неуязвим, поскольку он сам, дозорный, выпустил в него меткую стрелу, и она воткнулась в спину призрака, а тот продолжал скакать, невредимый…
Тураган-бей, возглавлявший засадный отряд, подозревал, что дозорный лжёт, боясь кары за то, что упустил переодетого лазутчика. Но вот прошли самые опасные места, где они могли быть хорошей мишенью в узком овраге, а никто не появлялся и не нападал. Может, то действительно был дух этого чужого непонятного леса?
Тураган пришпорил коня, чтобы поскорее выбраться из тесных объятий сырых обрывов, за ним нетерпеливо гарцевали сотни, а разъезд уже вылетал на расширяющийся лесной лог. В этот миг послышался треск, и с боков на головы всадников полетели мощные корневища, покатились огромные валуны и посыпались целые стволы деревьев. Пропустив разъезд, отряд Микулы стал устраивать завал перед основным войском, быстро обрушивая вниз всё, что удалось подготовить из подручных средств. Одновременно с обеих сторон оврага полетели выпускаемые лучниками стрелы. Растерявшийся разъезд повернул было обратно, но потом стал разворачиваться и растекаться в стороны, однако этого промедления оказалось достаточно, чтобы почти все передовые печенеги были сняты меткими выстрелами лучников.
Тураган, справившись с первой растерянностью, вызванной столь неожиданным нападением, направил коня на пологий склон, стремясь объехать завал. Остальные также стали взбираться по склонам, вырываясь на простор. Печенежские ответные стрелы пропели в направлении леса.
И тут с громким кличем из-за деревьев посыпались всадники во главе с Микулой и кинулись вниз, к месту свалки, чтоб «закупорить» основное место вытекания печенегов, просачивающихся сквозь завал.
Микула летел на своём вороном коне без щита, но с двумя саблями, непрестанно мелькавшими так, будто у него в каждой руке было по Перуновой молнии. Степенный и даже медлительный, сейчас он неузнаваемо преобразился и сам был похож на молнию, грозную и бесстрашную. Они врезались в самую гущу, разя врагов и выбивая их из сёдел. Печенеги в овраге за излучиной слышали звуки начавшейся стычки, но ещё не знали, откуда взялся противник, кто он и каким числом. Многие пытались выбраться из западни, поднимаясь наверх по крутым склонам, но сделать это в сёдлах было нельзя: лошади скользили по глине и падали, приходилось брать их под уздцы и буквально вытаскивать из оврага.
Светозар вместе с пешими воями под началом Рябого орудовал наверху. Они зажгли сушняк в овраге и опрокидывали печенегов, пытающихся вылезти наверх. Лучники целили прежде всего во вражеских военачальников, отличающихся богатым убранством.
Один из печенежских сотников повёл своих людей назад, туда, где к большому оврагу примыкал более мелкий, чтобы вырваться из «мешка», обойти неожиданного противника, ударить по нему сзади и уничтожить. Потому как, ежели они не выполнят приказ своего повелителя Умар-Акана и не придут вовремя на помощь главным силам на поле боя, то всех сотников ждёт мученическая смерть. Их посадят живыми на кол или зашьют в свежую кожу и подвесят на солнце на поживу мерзким червям. Либо бросят в чаны и станут медленно подогревать воду до кипения, а стоящие вокруг воины будут заталкивать обратно людей, обезумевших от невыносимых мук медленной смерти. Сотня быстро пошла в обход.
Рябой метался рыжим дивом в горячке боя, привычно орудуя своим охотничьим ножом. Несколько печенегов сразу выскочили из оврага, один из них – на коне – замахнулся саблей. Светозар, отражая удары правой рукой, левой уже заученным движением ухватил всадника за ступню в кожаном сапоге и резко толкнул вверх. Тот потерял равновесие и, выкатившись, как спелый горох из стручка, упал прямо к ногам Рябого, который тут же всадил ему клинок под сердце. Однако летевший во весь опор рослый печенег на ходу вогнал палаш прямо в беззащитную спину Рябого и, вытащив окровавленный клинок, поскакал дальше. На лице Рябого на миг отразилось недоумение, он медленно осел, а потом ткнулся в сырую землю.
Светозар подбежал к нему, растерянно огляделся вокруг. Отыскал взором Микулу, орудовавшего своими саблями-молниями в гуще сражения. И тут же увидел разгорячённое лицо Жилко, лихо вертевшего печенежской саблей и пробиравшегося на лошади поближе к основному месту схватки. В этот момент пущенная вражеским лучником стрела ударила его прямо в лицо, юноша и охнуть не успел. Светозар видел, как запрокинулось назад обмякшее тело друга и залитое кровью лицо с торчащим хвостовиком стрелы. Затуманившийся взор Светозара уже не замечал, как мужчины подхватили Жилко, вывезли из оврага и уложили на траву. Сила ненависти и жажда мести стали заполонять его от макушки до пят. Вскочив на первого попавшегося печенежского коня, Светозар хватил его пятками по бокам и, стиснув зубы, ринулся навстречу тем, кто убил Жилко, Рябого, других верных друзей. Последние искры страха и сомнения погасли, внутри теперь росло и ширилось чувство, что он прав в своей священной ярости и тем самым сильнее врагов, пришедших грабить и убивать. И чем ближе была плотная масса врагов, тем больше становилось в нём праведной силы, которая приподняла его в седле в тот самый миг, когда это было необходимо, а рука стремительным и невероятно мощным движением послала копьё навстречу скачущему печенегу в золочёной греческой броне. Удар оказался так силён, что копьё пронзило броню и достигло печенега, и лошадь помчалась дальше без седока. Если бы не сила яри, вошедшая в него, не только Светозар, но и не каждый умелый воин смог бы нанести такой удар и удержаться в седле.
