Светозар постепенно достиг той меры слияния со Сваргой, когда он вовсе будто исчезал из собственного тела. Вначале, как невесомый листок, подхваченный вихревым потоком, он возносился вверх, а затем растворялся в Сварге, подобно соли в воде, и легко переносился в иные места и времена, перетекая к ним по Древу Жизни.
Вот он видит себя, малого, очами своего отца, Мечислава. А вот рождению Мечислава радуются ещё такие молодые дед Светозар и бабушка Ивица. Потом он увидел волхвов Мечислава и Велесдара, воочию узрел князя Святослава Хороброго и воев его, а потом…
Течение времён подхватывало его и несло в своих потоках, которые, подобно ручьям, вливались в мощную реку событий, где звенели в смертельном скрещении булатные мечи и брели по зелёным лугам тучные стада овец и коров, где звёздами в ночной воде вспыхивали и гасли священные огни Купальской ночи, доносилось пение, славящее богов и пращуров, и кувшины были полны хмельной сурьи, утоляющей жажду и дающей новые силы; где женские руки свивали золотые снопы, а мозолистые руки мужчин налегали на соху, а потом снова были вынуждены брать в руки меч, сражаясь то с готами, то с гуннами, то с греками и римлянами, со всеми, кто возжаждал славянской крови и помыслил поработить великую Русь. И Птица Матерь-Сва-Слава, сияя, подобно Солнцу, переливалась огненным семицветьем и возвещала победу. И Перун метал молнии, устрашая врагов, а с неба текли рати Сварожичей, устремляясь на помощь русскому воинству.
Светозар уже не знал, чьими очами он взирает на неведомый мир, перетекая помыслами по Древу Жизни во всё более отдалённые времена. Так глубоко он ещё никогда не уходил. Перед внутренним взором протекали битвы и праздники, возникали очертания Великих гор и долин зелёного Семиречья. Стелились ковылями древние степи, ласкало взор нежное зеленотравье, по которому мирно проплывали, как белые тучки, отары овец, брели коровы, быки и лошади, поедая сочный душистый корм. Но вот степи покрылись неисчислимыми полчищами конницы, идущей с восхода солнца. Будто тучи серой саранчи покрыли землю, шевелящаяся живая масса поползла к Ра-реке и Дону, вторглась к Синему морю
[32]
.
Высокие горы предстали очам волхва, где в одной из низин собралось Коло людей. Лица у всех были хмуры и крайне озабоченны. Поднялся один из старейшин и молвил:
– Не можем мы оставаться дольше в краях сих, пришла Великая Стужа – новая беда для родов славянских. Там, в долинах, у Ра-реки гунны крали наш скот и убивали людей, и мы вынуждены были уйти в горы. Но тут мало зеленотравья, голод мучает и людей, и скот…
– Между Родами разделения начались, – поднялся другой старейшина, – особенно после землетрясения. Люди лишились последнего: дома наши разрушены, много скота погибло и разбежалось в страхе…
Один за другим поднимались старейшины, высказывая своё мнение. Затем вперёд вышел один из родовиков и, остановившись перед старцем с длинной белой бородой, поклонился ему и изрёк:
– Отец Ирей, веди ны вон!
Седобородый старик поднялся, и вместе с ним встали три рослых, крепких мужа.
– Се аз есмь на вы, со сыны моя! – согласно ответил Ирей.
– Тая подлегнеме! Подчиняемся вам! – дружно закивали старейшины. Решение на Коло было принято. И вскоре обозы, люди и стада во главе с Ирием-Арием и его сыновьями – Кием, Щехом и Хоривом – двинулись на заход солнца, на Русь, где обитали иные роды славянские.
Образы задрожали и расплылись, как жидкое марево. Мелькнули картины края Иньского с останками скелетов огромных драконов, поражающих всякое воображение. Затем возникли несколько сооружений треугольной формы, которые стали приближаться и переросли в сверкающие на солнце белоснежным покрытием величественные пирамиды Египета.
Толпа босоногих людей, несмотря на палящий зной, бежала в направлении храма Осириса. Младшие служители храма в ярко-жёлтых схенти, проходя по улочкам города между глинобитными стенами, взывали:
– Сегодня случится чудо! Сам Бог великий и всемогущий явится вам, жители Чёрной земли, и напомнит о своём могуществе, повергая всех в трепетный ужас. Спешите все к храму!
Только один человек, выделявшийся среди прочих высоким ростом, светлой кожей и голубым цветом глаз, двигался против течения людей, раздвигая спешащих навстречу. Это никого не удивляло, так как он был одет в серебристо-чёрную одежду младшего служителя храма Гора.
– Осторожнее! Осади, осади… – ворчал светловолосый гигант на непонятном для египтян языке.
Почти три лета назад он пришёл сюда в такой же день Явления божества. Тогда это было Явление Гора. И когда все пали ниц, поражённые светом пламени, льющегося прямо с небес, и грозным видом выступающей из этого пламени огромной фигуры Бога с птичьей головой, среди тысяч объятых суеверным страхом согбенных спин, он один остался стоять, возвышаясь над неподвижным людским морем.
Его сразу заметили жрецы с храмового возвышения. Четверо младших служителей бросились к нему, заговорили о чём-то быстро, взволнованно, наперебой. Молодой гигант ещё плохо понимал щёлкающий язык египтян, но он остро чувствовал напряжение, рождённое жрецами, привыкшими повелевать многотысячной покорной толпой. В этом состоянии он свободно прочёл их мысли, такие же тревожные, как слова. И пока грозный бог сходил с неба, молодой человек раздумывал, что предпринять, ибо среди намерений жрецов явственнее всего проступало желание его смерти, как неизбежного наказания для строптивого раба.
И он сделал то, что умел и чем владели жрецы на храмовом возвышении. Подбежавшие к нему служители вдруг замерли и онемели от ужаса, чёрные зрачки в их глазах расширились. А через несколько мгновений жёлтые фигуры бросились назад, спотыкаясь о тела распростёртых ниц людей: огромный мохнатый зверь с горящими очами и оскаленными клыками, воздев широкие когтистые передние конечности, косолапо двинулся вослед, страшно рыча и мотая здоровенной бурой головой. Такого страшилища они вовек не встречали! Когда служители добежали до подножия храма и оказались под защитой великих жрецов, то, оглянувшись, они уже ничего не увидели. Лишь высокий русоволосый юноша, смущённо улыбнувшись и приложив ладонь к груди, учтиво поклонился выступившему вперёд Верховному жрецу.
Жрец с леопардовой шкурой через плечо поманил его, и юноша подошёл поближе.
– Кто ты? – грозно вопросил египетский кудесник.
– Я из тех пленников, что были доставлены сюда луну тому назад. – Незнакомец говорил на непонятном языке, но жрец понимал его так же, как юноша понимал обращённые к нему вопросы.
– Чей ты раб и почему ты здесь? – опять спросил жрец.
– Начальник городской стражи оставил меня лечить его коней и верблюдов, а также других рабов. Я умею врачевать раны и заговаривать кровь, поэтому не таскаю камни и не рою оросительных каналов. Но я знаю так мало в сравнении с тобою, Великий жрец… – смиренно ответил юноша.
– Из какой ты земли? – последовал ещё один вопрос.
