— Домовой мой сон утащил. А ты?
— Сторожу ходил смотреть, чтоб не уснули, — устраиваясь поудобнее, ответил Ратибор.
— Врешь небось. К девкам бегал.
— Сейчас как дам по уху, зараз поверишь.
— К Голубе…
— Не твоего ума дело.
— Хочешь, я с ней больше не буду? Я же вижу, люба она тебе. Да и Голуба на тебя, как на солнышко, смотрит.
Ратибор сердито заворочался на сене.
— Пустое. Отец свое слово сказал. Слышал? Женит меня! После посвящения поедем по городищам девок смотреть.
— А ты на своем стой.
— Хватит в семье одного неразумного. Думаешь, притащил из леса девку, так по-твоему будет? Отец о роде думает, о том, чтобы союз скрепить с соседями. Кто такая Голуба? Дочь рабыни. Или твоя зазноба? Чужачка! Проку от них? Блажь! И отцу лучше знать, когда для племени бóльшая выгода будет.
— А для тебя?
— Спи, упырь! — сказал Ратибор и отвернулся от брата.
Но Чеслав еще долго не мог заснуть. Понимая и признавая, что в словах Ратибора и отца есть своя правда, он все равно не мог примириться с ее суровым приговором. Ему мешали мысли о Неждане, от которых сладостное тепло разливалось по всему телу.
Все последующие дни Чеслав редко бывал дома. С ватагой парней, тоже готовящихся пройти посвящение, он с утра до позднего вечера под предводительством Сокола бегал, плавал и стрелял, стараясь как можно лучше подготовиться к предстоящим испытаниям. Даже своему верному коню Ветру Чеслав не мог уделять большего внимания, отчего тот на него сильно сердился.
Неждану он видел еще реже. Когда он уходил, она еще спала, а когда возвращался ночью, девушка уже спала. Но думать о ней он не переставал ни днем, ни во снах. Порой ему приходила в голову мысль, что и готовится он так рьяно к предстоящим испытаниям, чтобы именно ей показать, каков он на самом деле.
В один из этих горячих для них дней молодцы разбрелись по лесу в поисках следов Сокола, который схоронился от них где-то в чаще. Для закалки тела они сбросили с себя одежду и бегали по лесу в чем мать родила. Чеслав не спеша шел выбранным путем, осматривая траву, кусты и землю там, где она была влажной. У зарослей орешника ему показалось, что он обнаружил почти неприметный след человеческой ноги. Только уж очень маленький он был, как для Сокола. И в этот момент перед ним с лукошком в руках возникла Зоряна.
— Ты что здесь делаешь? — изумился неожиданному ее появлению Чеслав.
Девушка заливисто рассмеялась, а Чеслав, пряча свою наготу, шмыгнул за куст. Нет, он вовсе не был стыдлив, да и нагота у их племени, детей леса и солнца, не считалась зазорной. Просто уж слишком неожиданным было появление Зоряны.
— Вот, пошла щавеля, крапивы набрать, — веселилась красавица.
— Одна?! Ты ума лишилась! — выглянув из-за куста, воскликнул Чеслав.
Зоряна, отломив от куста веточку, бросила ее в сторону Чеслава.
— Подумала, а вдруг и меня кто в лесу найдет. А хотя бы и ты, Чеслав. — В ее глазах так и переливался задорный солнечный свет. — Ты ведь нашел девицу приблудную… Случайно…
— Ну, нашел… И что с того?
— Вот всем теперь и интересно, а что дальше-то будет?
Помолчав, Чеслав жестко спросил:
— Ты за этим сюда пришла?
— А хотя бы и так. — Девушка уже не смеялась, а выжидательно смотрела на парня.
Чеслав ничего не ответил. Ну не посвящать же Зоряну в свои планы и мысли?! А врать Чеславу не хотелось. Вот он и не знал, что ответить настырной. Стоял и молчал. Юноша даже не отбивался от комаров, которые накинулись на него дружным роем, радуясь такому легкодоступному пиршеству.
— Негоже девушке… — наконец неуверенно прервал свое молчание Чеслав.
— Я сама знаю, что мне гоже, а что нет… Да тебе тоже знать бы про себя… Не ты ли шептал мне слова нежные? Намеки делал, что я люба тебе, — срывающимся голосом заговорила Зоряна. — Даже песни петь пытался. А теперь и взгляда в мою сторону не бросишь.
— Недосуг мне теперь… Не до игрищ…
— И до меня недосуг? Отчего же? Или думаешь, я не ровня тебе? Так мой отец твоему под стать и в общине и племени такое же уважение имеет.
— Не про то ты говоришь, Зоряна.
— Прав мой отец, когда говорит, что от вашей крови да семени ничего путного не будет. — В ее голосе было столько обиды и горечи!
— Зачем же ты тогда?.. — усмехнулся Чеслав.
— Затем, что неразумная из-за тебя стала! — в сердцах крикнула Зоряна и, повернувшись, побежала прочь, чтобы юноша не видел ее слез. Только коса замелькала среди зелени деревьев.
Зоряна сама понимала, что не подобает девушке гоняться по лесу за парнем, но ничего с собой поделать не могла. Она любила и, как всякая любящая, была нетерпелива. А ожидать, пока милый покажется ей на глаза, у нее не было сил. Тем более что он к ней глаз-то и не казал. Споткнувшись о корягу, она упала на прошлогоднюю листву и, уже не сдерживая себя, зарыдала со всем своим отчаянием. Как же безутешно девичье горе!
Чеслав какое-то время задумчиво смотрел вслед убежавшей Зоряне, но затем безжалостные комары напомнили ему о реальности. Он стал ожесточенно сражаться с кусачей армадой. Искать дальше следы Сокола не было никакого желания. Из-за кустов, хитро улыбаясь, вышел Кудряш.
— Это Зоряна была?
— А то ты не видел! — поддел друга Чеслав.
— Видел. Я в кустах схоронился. Думаю, не буду вам мешать, — простодушно сознался Кудряш.
— Мешать?! Нет, чтобы выручить друга, так он схоронился.
— Нет уж, ты со своими девками сам разбирайся. В этом деле промеж пары лучше не всовываться. А то они потом поголубятся, а меня за чуб оттаскают.
Наконец-то этот долгожданный день наступил. День, которого ждет каждый мальчишка в племени, как только начинает осознавать, что он принадлежит к той части соплеменников, которая называется «мужчины». В день посвящения юноши должны стать полноправными членами среди сородичей и обрести право голоса в племени.
Еще накануне вечером Болеслава напоила Чеслава каким-то отваром из трав, а потом еще и молоком с медом.
— Это чтоб ты не тревожился и спал спокойно до самого утра, а утром у тебя было сил побольше.
Чеслав проснулся еще затемно, едва прокричали первые петухи. Благодаря отвару заботливой Болеславы он спал как младенец, не терзаясь волнением и тревожными снами. Стараясь не разбудить еще спящего брата, он осторожно выбрался с сеновала. Выйдя на улицу и с удовольствием вдохнув свежего утреннего воздуха, юноша сладко потянулся, размял затекшее ото сна тело и почувствовал играющую в нем силу и азарт предстоящих испытаний.
Однако проснулся не только Чеслав. В разных концах селения было видно и слышно, как народ готовит своих сыновей к празднику.
