Внезапно этот хаос замер и, постепенно тая, перешел в светлую пелену, за которой юноша увидел немыслимое пространство. Такое огромное и пугающее своей безграничностью, что он почувствовал, как его сердце, до этого учащенно бьющееся, замедлило свой ритм и в какое-то мгновение остановилось совсем. Неожиданно для себя он различил нечеткие, едва движущиеся тени, и все его внимание сосредоточилось на них. Его слух уловил голоса, много голосов, таких необычных, успокаивающих и источающих тепло, что постепенно его страх отступил, а потом и вовсе испарился. Сердце Чеслава снова пришло в движение и стало биться спокойно и размеренно…
Он не различал, что шепчут ему эти голоса, и не мог понять, кому принадлежат тени, но почему-то ему показалось, нет, он почувствовал, что там, среди них, есть одна, вот та, от которой исходит какое-то притягивающее свечение… И именно она, эта тень, принадлежит его… матери. Да, он никогда не видел мать, но сейчас знал, точно знал, что она там и что она тоже шепчет ему что-то, а вместе с ней и другие, уже давно ушедшие, чья кровь теперь течет в нем. Чеслав напрягся, пытаясь понять, что же говорят ему эти тени, но пелена мгновенно утратила свое спокойствие, и все снова пришло в движение. Спираль, по которой он двигался, воронкой втянула его в свою сердцевину. Юноша почувствовал, что уже не летит, а падает… Ему стало страшно, что вот-вот он упадет и тогда всему придет конец. Всему увиденному, окружающему его, да и ему самому. Впереди он увидел землю и весь сжался, ожидая неминуемого удара. Вот и удар…
Очнувшись, Чеслав не сразу понял, где находится. Он не мог открыть глаза, сколько ни силился, а пошарив руками, понял, что вокруг него — дерево. Тогда он осознал, что все еще остается в чреве чудища.
Что это было, бред или явь? Чеслав потер ладонью глаза, избавив их от вязкой подсохшей крови. Впереди, у края колоды, он увидел отблески костров. Чеслав пополз к выходу…
Когда юноша наполовину выбрался из пасти Змея-Велеса, в толпе раздался радостный приветственный крик в честь вновь рожденного. Чеславу показалось, что его путешествие по чреву священного чудища длилось вечность. Но оказалось, что это не так. Прошли лишь мгновения. Все так же ярко горели костры, все так же распевно звучали здравицы Великим.
Церемония продолжалась. Помощники волхва Миролюб и Горазд тут же острыми ножами стали срезать с его головы волосы. Его длинные пряди срезанными колосьями посыпались в траву. И только после того, как голова юноши стала похожей на голову новорожденного, несколько рук подхватили его и, изъяв из колоды, опустили на землю.
Вслед за ним под общие одобрительные крики толпы из пасти Змея-Велеса стали вынимать одного за другим его сотоварищей. Вот только со здоровяком Добром вышла заминка. Уж очень сложно ему было протиснуться сквозь тесное пространство колоды. Но и он с трудом, но все же выбрался.
К Чеславу подошел Сокол.
— Горжусь, Чеслав! Не подвел старика, леший тебя… А-а! — И довольный учитель махнул рукой.
Затем старый охотник повесил на шею посвященного молодого мужчины лапу зверя, которого тот добыл, и накинул на него шкуру волка, убитого зимой им самим.
Чеславу была приятна похвала наставника, но он чувствовал усталость и шум в голове. Ему поднесли еще раз священную чашу, и он сделал глоток…
Теперь он ощутил, как напиток ледяной рекой гасит ранее разбушевавшийся внутри него огонь. В голове Чеслава все прояснилось, а все чувства еще больше обострились. Он мог ясно различить то, что скрывала от других темнота ночи: смешанный запах леса, костра и реки, аромат цветов и трав на далеком лугу. И даже запах косули, которая притаилась на ночь среди папоротников, он чувствовал. Его слуху стали доступны все шумы леса, округи, не различимые человеком. Юноша понял, что по какой-то неведомой ему причине в нем появились сила и ловкость зверя, убитого им накануне.
Вновь ударили бубны. Чеславу доверили начать ритуальный танец в честь посвящения. Он, покрытый волчьей шкурой, подобно самому зверю, осторожным шагом прошелся вокруг костра, время от времени замирая на месте, как бы прислушиваясь, а затем присел, притаившись. И вдруг неожиданно распрямился и, вскинув руки, понесся по кругу, как бы сражаясь с невидимым противником, подпрыгивая и нанося удары, увертываясь от невидимой опасности…
Со стороны окружающих стали доноситься выкрики поддержки и одобрения. За ним в танец двинулись его товарищи, а потом стали втягиваться и остальные мужчины, присутствующие на празднике. До самого рассвета в округе были слышны звуки бубнов, дуды и свирелей, веселые крики и зычные голоса поющих.
Слышала их и волчица, которая прокралась по кровавым следам своего волка к самой поляне. И Чеслав чувствовал ее присутствие где-то рядом…
Когда совсем уже рассвело и ритуальное празднество погасло вместе с кострами на поляне, посвященные с ближайшими родственниками отправились к реке. Им надо было смыть с себя грязь и пот охоты, смешанные с кровью жертвенного волка.
Вымывшись и несколько раз нырнув в парящую утреннюю реку, Чеслав вышел на берег.
Здесь его ожидали отец и брат. Ратибор подал брату рушник.
— Не пристало отцу на людях хвалить сына, но сейчас могу сказать, что нынче ты порадовал меня, Чеслав. Такого зверя добыл! — Велимир с любовью смотрел на сына.
— Молодец, братка! — потрепал по шее брата Ратибор.
— Вот Болеслава передала тебе. — Велимир протянул Чеславу рубаху, расшитую, как у взрослых мужчин.
Чеслав неспешно, с непривычной для него степенностью надел рубаху и пригладил ее на себе. Только с облачением в новую одежду обряд посвящения считался законченным.
— Гусь! — видя, с каким достоинством одевается брат, пошутил Ратибор.
— А это от меня. Заслужил. — Велимир дал сыну нож с рукоятью, украшенной тонкой резьбой.
— Благодарствую, отец, — обрадовался такому ценному подарку Чеслав.
Он с интересом стал рассматривать подаренное оружие. На рукояти мастер искусно изобразил сцену охоты на волка. А сам клинок был остро отточен и сверкал под утренним солнышком.
— Вот это добро! — Чеслав не удержался и по-мальчишески сделал несколько выпадов, орудуя в воздухе новым ножом.
— Славное орудие! — послышался чей-то голос, и из ближайших кустов появился Сокол.
Несмотря на немалые годы, проведенная в бессоннице ночь никак не отразилась на старом охотнике. Он был так же свеж и бодр, как будто бы только что встал с ложа.
— Тебя и сон не берет, Сокол! — приветствовал старика Велимир.
— Спать — время терять. А оно и так как вода в реке бежит. Я вот снадобье принес Чеславу, раны смазать. Быстрее заживут. — Сокол протянул плошку с какой-то темно-буро-зеленой мазью с резким запахом трав и еще чего-то, известного только старому охотнику.
— Благодарствую, Сокол. — Чеслав снял рубаху, и наставник вместе с Ратибором натерли его снадобьем.
Свежие раны пекли и болели, но Чеслав даже не скривился, когда их тревожили грубые мужские руки. Не пристало ему теперь обращать внимание на такие мелочи. А под действием мази боль постепенно и вовсе стала стихать.
