Чеслав и правда почувствовал, насколько голоден. Он отломил кусочек хлеба, взял щепоть каши и произнес:
— Раздели, отец, с нами пищу нашу. — И положил еду в отверстие усыпальницы перед горшком с прахом.
Только после этого он стал жадно поглощать принесенную Болеславой еду.
— Мне бы оружие мое — лук, стрелы да нож, — оторвавшись от трапезы, сказал он.
— Погодь, сынок, вот я в городище сбегаю и принесу тебе. — Болеслава готова была сорваться с места хоть сейчас.
Она уже и подниматься стала, чтобы бежать. Но Чеслав остановил ее:
— Да как же ты с оружием появишься на людях? Баба — и с луком из поселения идет! Уж не на охоту ли? Сразу смекнут, что мне несешь. Ты лучше Кудряшу дай, да скажи, куда мне снести. Если его со снаряжением увидят, ни в чем не заподозрят.
— Ай, верно, как же я сама не догадалась?! — Болеслава грустно улыбнулась. — Так я прямо сейчас и поспешу.
Отряхнув с подола травинки и комочки сухой земли, Болеслава засобиралась в дорогу.
— Ратибору скажи, чтоб не переживал. Я сыщу убийцу. А Неждане… Нет, ничего не говори. Побереги ее, — напутствовал женщину Чеслав.
— Поберегу, сынок. Ты себя сбереги…
Она взяла его голову двумя руками и поцеловала в лоб. Затем повернулась в сторону избушки с прахом Велимира и ласково, словно говорила с живым, промолвила:
— Прощай, Велимирушка, не скучай без меня. Я к тебе завтра приду.
Еще раз взглянув на Чеслава и грустно улыбнувшись ему, она пошла с поляны в сторону городища. И шла она, уже не тяжело ступая, а торопясь, так как знала, что ее помощь нужна сыну.
— Кудряшу скажи, чтобы шел к нашему с ним месту. Он знает куда! — крикнул ей вслед Чеслав.
Он ждал друга в условленном месте, чуть ниже от городища по течению реки, на берегу которой притаился песчаный уголок размером с избу, окруженный со всех сторон почти непроходимым кустарником. Эта схованка была обнаружена Чеславом случайно, когда, будучи еще мальцом и плохо плавая, он был подхвачен течением реки и едва не унесен ее бурными водами. К его счастью и удаче, а также благодаря инстинктивному желанию выжить, мальчика выбросило на этот укромный кусочек суши. А придя в себя, он с большим трудом, сильно исцарапав все тело, прорвался сквозь плотное кольцо кустарника и добрался до дома. Позже он рассказал о своем приключении товарищу по играм Кудряшу, и они, проделав лаз, решили сделать это место общим секретом. Так этот бережок стал любимым местом уединения для мальчишеских забав и проказ. Чеслав и Кудряш с присущей юному возрасту тягой ко всему тайному с большим удовольствием скрывались здесь, порой отлынивая от работы по хозяйству, за что им частенько доставалось от родителей. Тут они любили пострелять из лука по крикливым лягушкам, поохотиться за юрким ужом, чтобы потом принести его в городище и пугать им девок да ребят малых. Сюда же они сбегали, чтобы спрятаться от расплаты за какую-нибудь шалость, порой совсем не безобидную.
Зашуршали кусты, и в лазе, проложенном сквозь зеленую стену кустарника, показалась когда-то кучерявая, а теперь остриженная после посвящения голова Кудряша.
— Смолы с дерева, наверное, можно дождаться скорее, чем тебя, Кудряш, — хлопнул друга по плечу Чеслав.
— Я здесь ни при чем. Это все Болеслава: «Ой, погодь, милок, я ему поесть соберу. А то ведь изголодается, по лесу бегаючи. Ой! Ай! Ой!» — очень похоже изобразил Болеславу Кудряш и передал Чеславу оружие и суму с провизией. — Ну, ты и заварил кашу, мужик! В городище только про тебя и разговоров.
— То-то я чую, как косточки мои хрустят. Видать, с большим усердием соплеменнички перемалывают их? — В глазах Чеслава загорелись дерзкие огоньки.
— Да и ты ж такое сотворил — онеметь можно! Сбежал от совета! Я до сих пор после твоего прыжка опомниться не могу. — Вдруг лицо Кудряша сделалось серьезным, и по нему стало видно, что он хочет сказать что-то важное, но не решается. Немного помолчав, парень все же решил высказаться: — Знаешь, Чеслав, я вот подумал хорошенько… и решил с тобой податься. Жениться мне все одно рановато, а земли да края разные повидать охота. Я ж, кроме округи нашей, ничего и не знаю.
Чеслав от серьезности, с какой это было сказано, едва не расхохотался, но сдержался и, отвернувшись, даже улыбку постарался скрыть. Тем же серьезным тоном, с которым к нему обратился товарищ, он ему ответил:
— Так ты, кучерявая башка, со мной и не увидишь никаких чужинских краев.
— Это-о почему же? — протяжно спросил Кудряш.
В его вопросе смешались непонимание, возмущение и даже вызов.
— Потому как никуда я бежать от городища не собираюсь. Мне убийцу отца найти надо и за кровь отомстить. И сомнения развеять в нашей с братом невиновности. Чтоб ни одна собака в округе не смогла брехать в нашу сторону. — Чеслав говорил это жестко, отрывисто и даже со злостью. Его глаза сузились, и в них появился недобрый блеск.
— А-а-а! — с пониманием отозвался Кудряш.
— А для тебя у меня дело важное будет.
— Какое такое дело? — встрепенулся товарищ.
— Мне бы с Соколом свидеться.
На лице Кудряша появилось недоуменное выражение. Он часто захлопал ресницами и неуверенно произнес:
— Так он же в селении… И слаб совсем, не ходит…
— Вот я с ним в селении свидеться и хочу. А ты мне поможешь в этом.
Кудряш от такого дерзкого желания товарища даже подпрыгнул на месте.
— Ай и бешеный ты, Чеслав! — Юноша с нескрываемым восхищением смотрел на друга. — Сам в силки лезешь, да еще и меня помочь просишь. — Кудряшу, как это часто бывало в их совместных шалостях, передался азарт Чеслава. — Ну и что я должен делать?
Чеслав придвинулся к товарищу поближе и стал пояснять:
— Как сумерки наступят, ты возьми моего Ветра да и выйди за ворота. А сторóже скажешь, что коня напоить забыли, вот ты и ведешь его на реку. А как совсем стемнеет, я вместо тебя зайду. Они уж и не разглядят, кто вернулся — ты или я. Да, и обязательно шкуру приметную на себя накинь, я потом ею прикроюсь, и отвечай им так, будто горло хрипит. А я, как с Соколом повидаюсь, опять к воротам подамся и прохриплю, что оберег свой у реки потерял и сыскать бегу. Оберег потерять — дурная примета, все знают, а потому и выпустят.
Кудряш схватился рукой за свой оберег, висящий у него на шее. Он был такой же, как и у Чеслава, — на кожаном ремешке висело маленькое солнце. Кудряш суеверно поцеловал свой оберег, хранящий его от порчи, разных бед и напастей. Он и в мыслях допустить не хотел, чтобы утратить свой амулет, но Чеславу противоречить не стал. Только спросил:
— А вдруг распознают тебя? Что тогда будет?
— А там пусть Великие помогут. Видят ведь, что за правое дело стою.
Чеслав не мог дождаться вечера. Ему все казалось, что Даждьбог не очень-то сегодня спешит на покой. Но солнце, как и положено, все же стало клониться к закату.
