Вспоминает? Ждет? Водит ли хоровод в эту купальскую ночь или через костер с кем прыгает?
От мыслей тех захотелось Чеславу уйти от праздничных костров, уйти, чтобы не думать и не являть себе понапрасну, как и с кем Неждана может водить хороводы на берегу озера, у которого стоит ее городище. Сделав несколько шагов в сторону от костра и пляшущих, никем не замеченный, юноша тут же был укрыт ночной тьмой от сторонних глаз. И почти сразу его чуткое ухо уловило чей-то тихий грубоватый говор, а после и смех воркующий. «Какой-то парень с избранницей тоже нашли уединение в стороне от всех», — догадался Чеслав.
Он чувствовал, как усталость прошедшего дня, проведенного в дороге и поисках, подступила к нему и упрямо зовет отдаться крепкому сну. Однако Чеслав знал, что негоже в купальскую ночь спать: злые духи могут взять в плен уснувшего и забрать всю его силу житейскую, а она еще ой как нужна! Ноги сами привели его к реке, и хоть омыться на Купалу следовало только с зорей ясной, Чеслав решил, что и ночное купание будет ему сейчас на пользу.
Оставив на берегу одежду, скользнул он в теплую воду и поплыл по дорожке, что высветила луна на поверхности реки, прямо в сторону ночного светила — ища в том успокоения.
Часто ночами, не в силах заснуть от терзающих мыслей и забот, лежал он, глядя в ночное небо на манящую взгляд своей холодной красотой луну, и от того созерцания становилось ему спокойнее. Надеялся он на успокоение и сейчас.
Наплававшись вдоволь и чувствуя, что усталость, смытая речной водой, отступила, вышел Чеслав на берег. Внезапный шорох, раздавшийся совсем рядом, заставил его насторожиться.
— Кто здесь?
— Тш-ш-ш... Не пугайся..услышал он жаркий шепот у самого уха.
От неожиданности он вздрогнул и дернулся уже, чтобы развернуться лицом к возникшему рядом существу. Но цепко обхватившие руки удержали юношу, и к его телу прильнуло другое тело — судя по тому, что ощутила его спина, девичье.
И от этого прикосновения почувствовал он, как дыхание замерло и мурашки побежали по телу. Ведь было то тело без одеяния.
«Может, русалка или мавка лесная игрища со мной затеяла?»
Но слишком уж горячей была плоть, чтобы принадлежать духу. Хотя откуда знать ему, смертному, каковы на самом деле лесные нимфы? Может, еще погорячее женщин их племени?
— Не звал, а пришла... По своей воле... Не прогонишь?
Ее дыхание снова защекотало его ухо. При этом Чеслав почувствовал, как потянулась она, очевидно приподнявшись на пальцах ног, чтобы донести те слова и дыхание как можно ближе к его лицу.
Нет, не нимфа это лесная. Запах ее говорил о том, что принадлежит она к роду людскому. Но кто она? Отчего не называется? И первое, что пришло на ум: Зоряна! Или кто другая? Малка? ,
«Прогнать?»
Он чувствовал, как ее волосы, едва касаясь, нежно щекочут его плечи и грудь, и оттого стало туманиться в голове. Чеслав ощутил, как мужская сила, до того дремавшая, помимо воли его проснулась и наполняется желанием. Да и как не проснуться ей, когда рядом тело девичье огнем пышет, дыханием нежным да поцелуем жадным шею обжигает? Ведь не каменный он!
В мыслях еще был образ Нежданы, призывая разум разомкнуть руки, пленившие его, и бежать, бежать как можно дальше, а желание уже поворачивало Чеслава лицом к искусительнице. Кто же она? Кто? Но коварная луна, как назло, уже спрятала свой светлый лик и не открыла лица той, что прильнула к нему.
— Кто? — раздался в ночи его шепот.
Он хотел упросить ее назваться, но требовательные девичьи губы не дали свободы словам, пленив его уста. От поцелуя зашумело в голове, и далее им двигали только чувства, утратившие подчинение разуму.
А девушка, наградившая Чеслава призывным поцелуем, тут же спрятала лицо свое на его груди, очевидно испугавшись собственной смелости. Она сжалась и даже попыталась руками прикрыть свою наготу, в то же время не отстраняясь от юноши, а наоборот — еще сильнее прижимаясь, отдаваясь на полную его волю.
Руки скользнули по вздрагивающему от его прикосновений телу и увлекли отважную на землю. Его губы коснулись ее нежной шеи, груди, и она едва подавила то ли вздох, то ли всхлип. Еще мгновение, и юноша, сгорая от нетерпения, покрыл ее своим телом, словно пряча от ночной прохлады. Чеслав почувствовал, как под его проникающей силой напряглось тело девичье, и понял, что стал первым для нее. Неосознанно она попыталась оттолкнуть его, но руки еще сильнее прижали парня к себе...
Внезапная боль в плече на какое-то мгновение вернула его в явь. Это девичьи зубы то ли от боли, то ли от сладости впились в его плоть. Но эта внезапная боль только подстегнула жар его желания и заставила с новой силой броситься в неистовый вихрь совокупления. Еще! Еще! И еще!
Проснулся он от тревожного воя волчицы. Или ему это только приснилось? Чеслав, помотав головой, чтобы таким образом расстаться с остатками сна, прислушался. Ночной покой нарушали лишь задорные трели сверчков. Наверное, знак тревоги был плодом его сна. Или проснувшимся чувством вины.
Ночь едва начала терять свою глухую черноту. Чеслав протянул руку, и она опустилась на холодную землю — рядом никого не было. А может, никого и вовсе не было и это тоже был только сон? Но нет, его оцарапанное ночной девой в пылу страсти плечо, отдавая слабой саднящей болью, говорило о другом. Их любощи были явью.
Где-то далеко снова завыла волчица, так далеко, что другой, возможно бы, и не расслышал этого протяжного воя, но Чеслав его уловил. Таки это был зов волчицы. И была в том вое тревога. Уж не аукается ли то ему душа Нежданы в предчувствии, что этой ночью он держал в объятиях другую и обладал ею, да еще с такой страстью? И от осознания своего предательства теперь уж определенно муторно стало на душе у парня, будто не только плечо его оцарапали, а и глубже.
От реки неожиданно донеслись веселые вскрики и шумный плеск воды: то девки с парнями гурьбой бросились в реку, чтобы повеличать свадьбу Даждьбога Солнца Великого и Утренней Зори. Да с водой утренней, пронизанной первым лучом, получить от божеств частичку силы их и надежду на счастье.
Недолго думая, Чеслав тоже ступил в освященную Великим Светилом воду. Он решил как можно скорее смыть с себя объятия и ласки, пот и запах той, чье имя для него так и осталось загадкой. Хотя и думалось ему, что это была Зоряна. Но полной уверенности в том не было.
По реке белым облаком стелился утренний туман. Чеслав с силой разрезал водную гладь, словно старался как можно быстрее прогнать ночное наваждение, а с ним и горечь вины. Вокруг него, беря в дружный хоровод, плыли венки девичьи. Пускали их водой те, кто еще не нашел себе суженого, в надежде, что плетение это купальское отыщет достойного и приведет под их порог.
Наплававшись и выйдя на берег, Чеслав пошел искать свою одежду, оставленную где-то неподалеку. Обнаружив ее среди прибрежных кустов, он нагнулся, а когда поднялся, то скорее услышал, чем заметил, как что-то пролетело рядом и ударилось о ближайшее дерево. Инстинкт охотника заставил его пригнуться и замереть. Слух и внимание напряглись до предела, глаза цепко осматривали округу. Но ничто больше не нарушало покой. Выждав еще какое-то время, молодой охотник не спеша распрямился. Сделав несколько осторожных шагов в сторону дерева, Чеслав увидел торчащий в стволе нож. Лезвие наполовину вошло в древесное тело. В него метнули нож! Вот к чему вой тревожный был!
