И он, подхватившись, сонный, понесся по ночному лесу от того бревна с криками ужаса. Чеславу, от ночной встряски самому едва не дрогнувшему, с большим трудом удалось поймать и угомонить друга. И весьма своевременно, потому как настиг он бедолагу у самого края крутого оврага. А не то летел бы Кудряш кубарем на дно каменистое, да еще неизвестно, не свернул ли бы себе там шею.
Но после нескольких дней пути они благополучно вступили во владения соседей.
На первом же хуторе, попавшемся на их пути, друзья попытались разузнать о двух чужеземцах, что недавно появлялись в этих краях. Но кроме того, что те заночевали у них в доме, когда шли с проводником мимо, хозяева ничего поведать им не смогли. Зато парни разузнали, где обитает муж Тур, что привел чужаков в их городище, верно решив, что кому, как не ему, знать о пришлых больше других.
К городищу, куда их направили хуторяне, молодцы прибились, когда уже почти полностью стемнело. Совсем не зная этой местности и продвигаясь только по приметам, подсказанным жителями хутора, в темноте они едва не прошли мимо поселения. И только беспокойный лай собак да рев не уснувшей еще скотины вывел их к людскому обиталищу.
Шагнув к закрытым на ночь воротам городища, Чеслав постучал в них подобранной тут же палкой. По другую сторону деревянной преграды послышалось слабое движение и приглушенные голоса, которые принялись напряженно переговариваться между собой. Чеслав повторил удары по воротам, присоединив к ним обращение:
— Агов! Гостей, с миром пришедших, пустите?
Не сразу, наверное, после небольшого совета из-за ворот донесся сердитый голос:
— Это кого же лесные духи нам под ворота пригнали? Уж не упырей ли? Сказывайте, кто такие! И люди ли смертные?
Чеслав даже усмехнулся такому подозрению, больше похожему на скрытую шутку, но ответил вполне серьезно:
— Люди смертные. Сыны родов чтимых. Верим в Даждь- бога Сварожича, защитника нашего, и всех Великих. Я Чеслав — сын Велимира. — Он оглянулся на присмиревшего друга. — А со мной Кудряш — сын Горши. Соседи ваши с верховья реки.
Из-за частокола вылетела горящая головешка и, описав небольшую дугу, упала неподалеку от них, осветив округу своим пламенем. Предосторожность полезная. Чеслав знал, что сейчас их внимательно рассматривают цепкие глаза сторожи. Да и не только их, а и близлежащую округу: не притаился ли там еще кто, грозящий опасностью? Очевидно, удостоверившись, что за воротами путники одни, их решили все же впустить. Крепкие ворота дрогнули, и образовалась небольшая щель, широкая как раз настолько, чтобы в нее могли пройти юноши и следом их скакун. Как только они вошли, деревянную заслону за ними тут же затворили.
За воротами парней встретили трое мужей, двое из которых стояли с наставленными на них острыми рогатинами и настроены были весьма решительно.
— Сказывайте живо, зачем тропы к нам топтали?
Строгий и сердитый голос, как оказалось, принадлежал неказистому мужику невысокого роста с проплешиной на голове и лукавыми глазами.
Прибывшим юношам поначалу даже не верилось, что этот непоказной муж обладает столь грозным и зычным голосом. Но это было так. Вообще-то, мужчины в их племенах были все более рослые да крепкие, иначе и не выжить им в диких дебрях, но часом встречались и такие. И по всему было видно, что неказистый есть старшим среди сторожи.
— В дружбе да злагоде соседской заверить приехали... — настороженно ответил Чеслав. Ему был не понятен такой негостеприимный прием. — Да с мужем Туром повидаться. Он бывал у нас в городище недавно...
— С Туром, говоришь, повидаться? — Громогласный муж даже вытянулся, чтобы заглянуть поглубже в глаза Чеслава. А заглянув и выждав, не отведет ли гость взгляд, расслабился. — Ну, тогда с сердцем открытым принимаем...
Только после этого лукавый мужик кивнул двум другим, и те опустили рогатины.
— Хорошо же вы соседей дружественных привечаете... — недовольно пробурчал Чеслав.
— Что собак бешеных, — не отставал от друга Кудряш.
— А что, страху-то нагнали? — подмигнул им мужичок. — Други не обидятся, а кто с дурными мыслями пришел, авось и убоится. А поди знай, кого глухой ночью к селению принесло. Аль всех пускать без разбора?
Чеслав вынужден был согласиться, что такая сторожа гораздо надежнее, чем у них в городище. И отметил для себя, что об этом следует рассказать дядьке Сбыславу — перенять опыт похвальный.
После того как путников таки признали за дружественных соседей, отношение к ним сразу переменилось. Сторожа стала более приветливой, посыпались расспросы про то, как добирались, дали напиться холодного кислого молока с дороги, а старшой муж, что назвался Хрумом, даже предложил остановиться в его доме. Но парни учтиво отказались и попросили провести их к жилищу Тура.
В сопровождении старшего сторожи Хрума, который вызвался быть провожатым, они прошли по погруженному в сон селению. Угадать, что находятся в людском обиталище, можно было лишь по темным силуэтам домишек, что виднелись на фоне звездного неба, да время от времени неожиданно возникавшим где-то совсем рядом фрагментам построек, которые выхватывала из темноты горящая головешка, что нес, выставив перед собой, их сопровождающий. Да еще по злобному рычанию псов, которые, зачуяв незнакомцев, выказывали к ним лютую злобу и пытались напасть. И только не менее злобные окрики Хрума останавливали их.
— Вот тут он и обитает с семейством, — объявил зычным голосом этот муж, внезапно остановившись перед одним из строений, и первым шагнул в дверной проем. — Принимай гостей, Тур! — загрохотал его голосина из глубины дома.
Можно только представить, что могло подуматься и привидеться мирно спящему семейству, когда такой горлопан устроил им побудку среди ночи. Чеслав и Кудряш, немного замешкавшись при входе, пропустили это зрелище, а когда вошли, на них со всех сторон уставились перепуганные сонные глаза домочадцев потревоженного семейства. А сам хозяин, очевидно, успев подхватиться первым, стоял на шаг впереди всех со сжатыми кулаками, словно защищая свою кровь собой.
— Ну, я пошел. Завтра свидимся, — казалось, не замечая вызванного их приходом переполоха, сказал Хрум и как ни в чем не бывало покинул растревоженный дом.
С его уходом жилище погрузилось почти в кромешную темноту, если не считать едва тлеющие угли в очаге, потому как головешку, что с их появлением осветила дом, Хрум забрал с собой.
— Мир вашему дому, духу его и хозяевам! — не нашел ничего лучшего, как пожелать в темноту Чеслав.
Возле очага произошло какое-то движение, шуршание, и совсем скоро от тлеющих углей разгорелись тонко наструганные щепы. А хозяйка — это, как оказалось, она засуетилась, — подхватив одну из щеп, подпалила масляную плошку и подняла ее повыше, отчего в хижине сразу развиднелось. Когда мрак отступил, гостям стало очевидно, что остальные члены семейства так и остались на своих местах, выжидательно глядя в их сторону.
