Херст тем временем продолжал выступать за примирение с Гитлером, даже после «хрустальной ночи». Когда разразилась война, он стал сознавать, насколько ошибался как в оценке Гитлера, так и положения в Европе, и, к своему большому огорчению, понял, почему многие презирали и ненавидели фюрера.
Но худшее ожидало его и Мэрион впереди. В 1941 г. двадцатипятилетний американец Орсон Уэллс снял блестящий фильм «Гражданин Кейн», впоследствии названный лучшим фильмом всех времен и народов. Для Мэрион Дэвис выход этого фильма имел самые печальные последствия: она послужила прототипом порочной героини, и это разрушило ее репутацию кинозвезды и комедийной актрисы. В «Гражданине Кейне» похожий на Херста отрицательный герой поддерживает и субсидирует карьеру своей бездарной второй жены — алкоголички и антисемитки Сьюзен Александер, которая выглядит пародией на талантливую, пьющую и не имевшую ничего против евреев Мэрион Дэвис. Кейн также строил Ксанаду — замок, похожий на калифорнийскую резиденцию Хкрста. Кинокартина стала сенсацией.
Союзники Херста были в отчаянии. Работавшая у него журналистка Луэлла Парсонс назвала фильм «Гражданин Кейн» «жестокой, бесчестной карикатурой». Луис Б. Майер вышел из просмотрового зала со слезами на глазах и сказал, что готов купить негатив фильма, чтобы его уничтожить. Тем не менее Орсон Уэллс торжествовал, а «Гражданин Кейн» до сих пор возглавляет списки величайших фильмов в истории мирового кинематографа. Но спустя два десятилетия, стремясь загладить тот ущерб, который фильм нанес Мэрион, Уэллс написал предисловие к ее воспоминаниям «Времена, которые у нас были», изданным в 1975 г. За некоторыми исключениями, сказал он, «в “Кейне” все было выдумано, Сьюзен [Александер] не имеет совершенно ничего общего с Мэрион Дэвис».
Жена [Сьюзен] была марионеткой и узницей; любовница [Мэрион] всегда была на положении принцессы. Любовница никогда не была частью имущества Херста; он всегда был ее поклонником, а она больше тридцати лет, до его последнего дыхания, составляла драгоценное сокровище его сердца. Это была подлинная история любви. Но «Гражданин Кейн» не был фильмом о любви
{478}.
Стремясь восстановить справедливость, Уэллс преувеличивал значение отношений между У-Эр и Мэрион Дэвис, очевидно основывавшихся на любви, но это была любовь У-Эр к Мэрион. Почему же тогда эта прекрасная, талантливая женщина, любившая веселье, связала жизнь со сдержанным женатым мужчиной, который к тому же был значительно старше нее? Почему она посвятила себя ему — старевшему магнату, который вот-вот мог потерять свою империю?
Ответ заключается в том, что Мэрион была невысокого мнения о собственных талантах; ей хотелось как-то утвердиться в жизни, и в этом ей помогало сознание того, что она остается с Херстом; Мэрион полагала, что ее спонтанный дар — чек на миллион долларов, переданный именно в тот момент, когда любовник остро нуждался в деньгах, давал ей право на его защиту и поддержку; и, кроме того, ей нужно было верить, что он не может без нее жить. Вот так в самом расцвете сил она предпочла ограничить себя тоскливыми буднями исключительно в роли любовницы У-Эр.
После войны они на какое-то время перебрались в замок в Сен-Симеоне, но в 1946 г. навсегда оттуда уехали из-за ухудшения здоровья У-Эр, усиливавшейся тоски и чувства одиночества Мэрион, и просто потому, что содержание этого грандиозного сооружения стоило огромных денег. Мэрион присмотрела для них новый дом — восхитительную виллу в средиземноморском стиле, которую она приобрела в Беверли-Хиллз. У-Эр не хотел оставлять его любимый замок, но Мэрион была в полном восторге от виллы.
Благодаря стараниям Мэрион, новый дом был записан на имя У-Эр. Спустя шесть недель после покупки дом был на него оформлен с тем, чтобы он мог окончить жизнь в собственном жилище. Но жизнь им с Мэрион медом не казалась. Незадолго до того, как они обосновались на новом месте, скончались сестры Мэрион — Этель и Рейна. Теперь, когда она отошла от дел, круг ее «друзей», еще недавно весьма широкий, существенно сузился, остались лишь самые преданные, к которым относился и «большой Джо» — Джозеф Кеннеди. До конца ее жизни он бывал у нее и следил за тем, чтобы ее приглашали на все заметные события в семействе Кеннеди. Других событий, на которые приглашали ее и У-Эр, было совсем немного.
Херст много лет интересовался продлевающими жизнь медицинскими средствами, но в конце концов смирился с тем, что стал стариком, доживающим последние годы. Он все меньше доверял сыновьям и руководителям своих предприятий, не без оснований — как выяснилось — полагая, что те захотят вытеснить Мэрион из его издательской империи. По мере того, как с годами его здоровье ухудшалось, У-Эр все чаще просил ее обсуждать деловые вопросы с разными издателями и приходил в бешенство, когда кто-нибудь из них пытался ее игнорировать. Даже будучи при смерти, когда он уже не вставал с постели, У-Эр хотел защитить любимую женщину от неминуемого противодействия ей собственных детей и других людей, которые ее ненавидели.
Когда ему было восемьдесят восемь лет, в год своей смерти, У-Эр принял меры, которые гарантировали бы Мэрион после его кончины право консультировать, как она часто делала при его жизни. Но за его спиной сотрудники саботировали распоряжения У-Эр и делали не все, что он от них требовал.
В то время Мэрион часто приходила в ужас при мысли о том, что потеряет его, и пыталась заглушить страх алкоголем: она пила так много, что порой у нее возникали проблемы с кровообращением. У нее стали отказывать ноги, и ей самой тоже требовалась сиделка. Три раза в день она навещала У-Эр, немного трезвея от крепкого кофе, который подавала ей озабоченная прислуга.
Мэрион с ума сходила при мысли о неизбежной кончине У-Эр, а его сыновья исподтишка делали все возможное, чтобы к похоронам их отца она не имела никакого отношения. Билл и главный управляющий издательской империей Херста, по словам его сына, «встретились, чтобы обсудить приближавшуюся кончину и похороны». «Планировавшиеся мероприятия не предполагали участия Мэрион Дэвис, — вспоминал Билл. — Мы, конечно, не собирались ставить в неловкое положение мою мать, приглашая обеих женщин»
{479}. Семья, естественно, считала себя оскорбленной тем, что ее глава умирал в доме любовницы, с которой прожил вместе долгие годы.
В ночь смерти напряженность отношений между Мэрион и сыновьями У-Эр стала вполне очевидной. Когда она спросила одного из них, как себя чувствует Херст, тот бросил ей в ответ: «Какое тебе дело, шлюха!»
{480} После этого, по версии Мэрион, произошло следующее: с молчаливого согласия сыновей У-Эр, когда она наклонилась, чтобы поднять телеграмму, ее собственный доктор сделал ей в мягкое место укол снотворного. Пока Мэрион спала, У-Эр скончался, оставшись в одиночестве со своей таксой Эленой, которую завел после смерти давно умершей Элен. Вскоре после кончины Херста прибыли его сыновья и быстро увезли тело. Когда Мэрион проснулась, дом был пуст. «Тело его пропало, как будто его тут вообще не было, — с горечью говорила она. — Старый У-Эр исчез, и мальчики пропали. Я осталась одна. Вы понимаете, что они сделали? Они украли то, что принадлежало мне по праву. Он принадлежал мне. Я любила его тридцать два года — и вдруг он исчез. Я даже попрощаться с ним не смогла»
{481}.
