Гвиччиоли опять предложил Байрону комнаты в своем доме, и тот согласился. Потом граф приказал по меньшей мере восемнадцати своим слугам шпионить за женой и ее «другом». Он стал давить на Терезу, чтобы та убедила Байрона предоставить ему новый «заем». Но поэт, как известно, отличался скупостью, и финансовые требования Гвиччиоли больше всего осложняли отношения Байрона и Терезы.
Гвиччиоли тоже поднимал ставки. Он предъявил доказательства неверности Терезы, полученные от слуг, и потребовал развода. Семья Терезы, обладавшая обширными связями, объединила усилия и смогла предотвратить развод, который нанес бы урон ее репутации и повлек за собой неприемлемые финансовые потери, и вместо этого ее родственники стали настаивать на раздельном проживании супругов по решению суда. Байрон тоже подключился, уговаривая Терезу остаться с мужем. Она отказывалась, потом сказала, что готова пойти на это, но лишь при условии, что ее «друг» Байрон всегда будет рядом с ней.
Теперь положение стало резко ухудшаться. Байрон не хотел отрывать ее от мужа, от семьи, увозить из страны, а Тереза рыдала, сомневаясь в его любви. Гвиччиоли, надеясь на предотвращение решения суда о раздельном проживании, которое грозило ему не только публичным позором, но и выплатой пособия на содержание жены, умолял Байрона убедить Терезу любить его — ее мужа.
Конфликт между любовью и долгом сделал примирение графа и графини невозможным. Байрон, прижатый к стенке, согласился остаться подле любовницы. Тереза ликовала. «Обещание!!!! быть моим мужем!!» — позже напишет она на письме, в котором он объявил ей о своем решении. Даже оглядываясь назад, она отказывалась признать нежелание Байрона пойти на этот шаг, его фатализм, его усталость от всей этой запутанной истории.
Капитуляция Байрона привела к тому, что в их романе с Терезой наступил самый спокойный период. Графиня Гвиччиоли получила постановление суда о раздельном проживании. Это решение было мотивировано недостойным поведением супруга; таким образом, она сохранила свое приданое и имущество. Тереза тайком покинула дом мужа и перебралась в дом отца, где они с Байроном регулярно встречались на протяжении всей зимы. В тот период поэт уделял ей все меньше и меньше времени. По ночам он читал и писал, просыпался поздно и снова садился за работу. Потом он совершал конные прогулки с ее братом, ужинал, после чего ненадолго оставался с ней наедине.
Через некоторое время Байрон закончил новую книгу стихов, ставшую ему наградой за продолжение отношений с любовницей. Тереза была в восторге и, несмотря на свой далеко не безупречный английский, вчитывалась в каждое стихотворение, пытаясь проникнуться его образами, а также ощутить те переживания и чувства, которые вдохновляли ее любовника. Тереза верила, что в конце концов ей удалось сделать так, что Байрон рядом с ней проведет всю оставшуюся жизнь. Байрон тоже принимал жизнь с ней как свою судьбу, хотя, в отличие от Терезы, он уже не испытывал «безумной влюбленности». (Именно в этот период творчества Байрон передал Аллегру на воспитание в монастырь, который выбрал из-за того, что его покровителями были дедушка и бабушка Терезы. Потом он был слишком поглощен поэзией, чтобы наведаться к дочке, даже тогда, когда она серьезно заболела.)
Примерно в этот же период Тереза покинула дом отца и переехала к Байрону, тем самым серьезнейшим образом нарушив условия соглашения о раздельном проживании с мужем, равно как и правила отношений с «верным рыцарем». Однако порадоваться этому ей не удалось. Жара в то лето выдалась такая, что наступила засуха, а Байрон проводил с Терезой совсем немного времени. Но гораздо хуже оказалось то, что переезд не прошел для нее даром: папа римский распорядился приостановить выплату ей пособия.
В этот период изменчивая итальянская политика и активная поддержка семьей Терезы (и Байроном) карбонариев — членов тайных революционных обществ, требовавших национальной независимости и единства Италии, — заставила семейство Гамба перебраться в Геную. Там Тереза и Байрон снова жили под одной крышей, однако поэт до минимума ограничил отношения с любовницей: он запретил ей появляться в своей части дома и общался с Терезой только в письменной форме. Когда умерла ее любимая сестра Каролина, Байрон написал Терезе краткую записку с соболезнованиями, но навестил графиню лишь через четыре дня.
Жизнь Терезы разрушилась. Куда делась ее великая любовь? Все чаще и чаще она изводила Байрона приступами ревности, которые тот называл eclats
[32]
. Байрон отдалялся от своей сбитой с толка любовницы слишком явно, и той казалось, что он склонен ее бросить. Внезапно поэт заявил, что оставляет ее и уезжает в Грецию, где в то время разворачивалось восстание против турецкого владычества. Терезу эта новость сильно расстроила. Она сказала, что тоже отправится в Грецию. «Абсурдная женская натура», — так прокомментировал ее поведение Байрон, опасаясь, что она будет закатывать ему сцены. Делать это она не стала, но страдания Терезы не уменьшились: она горевала из-за того, что Байрон намеревался ее покинуть, иногда плакала и висла у него на шее, иногда высокопарно рассуждала о его благородстве и жертвенности.
Перед отъездом Байрон переделал завещание: он оставил Терезе пять тысяч фунтов, которые предназначались Аллегре. Тереза восприняла новость о наследстве с негодованием и слезами на глазах, так как всегда отказывалась от любых дорогих подарков, за исключением золотого кольца, которое вызывало у нее незабываемые воспоминания сентиментального характера. Ее любовь совершенно бескорыстна, говорила она Байрону, и ей от него ничего не надо, кроме такой же преданности. Поэт признавался друзьям, что, в отличие от большинства женщин, Тереза действительно была в высшей степени чужда корысти. Видимо потому, язвительно добавлял при этом он, что она была богатой наследницей.
Терезу сильно огорчала предстоящая разлука. Правила поведения «верных рыцарей» запрещали «другу» покидать избранницу, но Байрон сделал это, разбив ей сердце и унизив в глазах общества.
Тереза столкнулась и с проблемами практического характера, а именно с последствиями решения папы римского о приостановке выплаты ей пособия. Она и ее семья отвергли предложение Байрона о материальной помощи, и в результате Тереза оказалась без денег. В Риме, где она должна была жить по распоряжению папы, ей пришлось поселиться в мансарде Паоло Косты — ее старого друга и учителя. (Бедность Терезы была относительной. Она жила там со служанкой.) Отец ничем не мог ей помочь, потому что революционная деятельность довела его до тюрьмы.
Байрон больше не служил ей утешением. Время от времени он присылал ей краткие записки с обещаниями навестить ее или послать за ней кого-нибудь, но этого так и не произошло. Его последняя записка, посланная через год после того, как он уехал в Грецию, представляла собой написанное неразборчивым почерком приложение к длинному, полному нежности письму брата Терезы, который сопровождал Байрона.
Даже в тот безумный и захватывающий год, когда он донкихотствовал, принимая участие в освобождении Греции, которому отдал все силы и собственное состояние, Байрон испытал еще одну эмоциональную привязанность. Может быть, он даже влюбился в Лукаса, пятнадцатилетнего греческого мальчика, которого так баловал, что в какой-то момент отрядил под его командование тридцать солдат. Лукас, однако, не отвечал взаимностью на привязанность Байрона.
