– Воевать без доверия нельзя.
– В том-то все и дело.
– Такого количества плененных врагом солдат Россия еще не знала!..
– Вот-вот. И я об этом же. И от того, как сейчас поведут себя наши военнопленные, будет зависеть исход войны. Товарищ Сталин, я думаю, опасается. А что произойдет, если немцы попытаются превратить начавшуюся войну в войну гражданскую?! Как вам, кстати, Суровцев?
– Трудно сказать, – не сразу ответил Шиловский. – Он человек НКВД, при всем при том. Меня утешает то, что прислали его. Могли бы прислать какого-нибудь зашоренного чекиста. Мне, не скрою, было бы любопытно узнать, что он сам думает о своем положении и о происходящих событиях.
А что же на самом деле думал Сергей Георгиевич Суровцев? В этот момент, склонившись над картой, он думал, хватит ли сил удержать Москву. Его осведомленность о происходящих событиях лишь подтверждала слова Екклесиаста: «Во многих знаниях многие печали». Возможное оставление столицы означало лично для него смертный приговор. Он хорошо себе представлял, что ожидает всю особую группу во время горячки и хаоса отступления. Но и он, и Делорэ почему-то не сомневались, что Москву немцам не дано будет захватить.
Глава 22. Пермский узел
1919 год. Январь. Пермь
Этот особняк в центре Перми Суровцев называл «зимней квартирой». Месяц назад, в дни взятия города, они с Пепеляевым разместили здесь штаб Северной группы войск. Теперь их штаб находился уже под Глазовом, где вели бои передовые части группы. Но не там же, по сути дела в поле, было принимать верховного правителя России адмирала Колчака! Адмирал выезжал на позиции, но теперь было принято решение вернуться в Пермь и в спокойной обстановке обсудить и ситуацию на фронте, и дальнейшие планы ведения боевых действий. Разговор проходил в просторной комнате на втором этаже здания. Здание было хорошо протоплено, и сейчас, после окопного холода и ветра передовой, все присутствующие невольно как-то обмякли и расслабились. Казалось, в тепло голландской печи был подмешан сам сон. Желанный, сладостный и тягучий. Кроме командования Северной группы и адмирала, присутствовал генерал Степанов.
Познакомившись в 1904 году, во время обороны Порт-Артура, Степанов и Колчак поддерживали теплые отношения в течение пятнадцати лет. Не раз и не два пути их пересекались в эти годы. Пересеклись и теперь, когда Степанов появился в Омске, после длительного вояжа по многим городам бывшей Российской империи, где только нашлись силы, противоборствующие большевизму.
– Время упущено самым бездарным образом! Мы второй месяц топчемся в тридцати километрах от Глазова, когда как давно должны быть в Вятке. Таков мой вывод как начальника штаба Северной группы, – резко, не скрывая досады, доложил Суровцев. Он, пожалуй, был одним из присутствующих, кто не расслабился от тепла в помещении.
– Не сгущайте краски, генерал. Кстати, почему вы до сих пор в полковничьих погонах? – адмирал Колчак бросил взгляд на Пепеляева, который уже красовался в новеньких погонах генерал-лейтенанта. Верховный сегодня днем перед строем, под громогласное «ура!» солдат вручил их командирам генеральские погоны.
Пепеляев невольно смутился. Действительно, несколько месяцев назад Суровцев предрекал ему, тогда еще подполковнику, что он обгонит его в чинах и званиях. Так оно и случилось. За боевые действия при свержении советской власти от Томска до Забайкалья Анатолий был произведен в полковники. Через два месяца – в генерал-майоры. И вот очередное звание. Получил генеральское звание и Суровцев. На выручку к нему пришел Степанов.
– Александр Васильевич, – обратился он к адмиралу, – должен заметить, что Сергей Георгиевич в течение всей своей блистательной карьеры не раз страдал от завистников и недоброжелателей. Я в свое время, вероятно, и воспитал в нем эту привычку – не спешить появляться в новых погонах, а также с новыми орденами. Кстати, офицеры Разведывательного отделения Генерального штаба свои ордена надевали только на парады или же в своем кругу. Давайте выслушаем генерала до конца. Продолжайте, голубчик.
– После взятия Перми нам нужно было сразу безостановочно двигаться на Вятку с последующим наступлением в направлении на Ярославль или же Архангельск. – Суровцев указкой очертил на карте город Вятка. – Понимания в штабе армии и лично у командующего Гайды мы не нашли. Между тем, кроме чисто военных перспектив, это сулило перспективы и политические. Через Ярославль открывается путь на Москву. Северо-западное направление дает возможность соединиться с войсками генерала Юденича – Северное направление – с частями генерала Миллера и союзниками. И то и другое неминуемо приведет к взятию Петрограда. Пока еще это остается возможным.
– Мне докладывали об этом, – устало и вяло кивнул адмирал.
Он еще не совсем оправился после тяжелейшего воспаления легких. Именно в один из самых ответственных моментов на фронте адмирал свалился без сил. И не нашлось никого, кто в течение почти двух месяцев принял бы на себя ответственность развивать успех, достигнутый при взятии Перми.
– Что противник? – скорее как разведчик разведчика спросил Суровцева Степанов.
– Противник переходит к фронтовому построению боевых порядков. До сих пор военные действия мы вели вдоль железных дорог. Впрочем, в Сибири иначе было и невозможно. Теперь все меняется. Вместо очагов сопротивления наблюдается тенденция выстроить единый фронт. Также должен отметить, что большевики полностью перешли от добровольного принципа формирования армии к принципу мобилизационному. О чем свидетельствуют допросы пленных. Стали мобилизовывать и офицеров. То есть большевики создают кадровую армию. В Вятке сейчас орудуют личные эмиссары Ленина что подтверждает важность выбранного нами участка фронта. Причем один из посланцев – глава ВЧК Феликс Дзержинский. Фамилия другого ленинца – Сталин. Это, вероятно, партийный псевдоним.
– Есть такой, – подтвердил Степанов. – Настоящая фамилия его Джугашвили. Иосиф Виссарионович, если мне не изменяет память. Разыскивался полицией как один из организаторов громкого ограбления тифлисского банка.
– Теперь буду знать. По нашим сведениям, они перестреляли все бывшее руководство потрепанной нами 3-й Красной армии. Из ее остатков формируют, по сути дела, армию новую. В Вятке массовые аресты и казни. Убиты сотни, если не тысячи, людей. Ленинские посланцы очень решительны. Даже милых их сердцу чекистов бросают на передовую. Есть и чисто военные новшества. Сформировали несколько отрядов лыжников. Надо признать, не без пользы для себя. Из допросов тех же чекистов явствует, что главной задачей руководство считает продержаться в жесткой обороне всю зиму. Из чего я делаю вывод, что необходимо наступать. И наступать на нашем направлении, признав его главным на всем Западном фронте. Для этого нам нужны резервы. У меня все.
– А что думает сам командующий Северной группой? – обратил взгляд на Пепеляева адмирал.
– У меня нет расхождений с моим начальником штаба, – ответил двадцативосьмилетний генерал-лейтенант Пепеляев.
