Трудно было даже представить и поверить, что до самих основных сражений два советских фронта преодолели один безводную, не проходимую в это время пустыню Гоби, а другой фронт перевалил через горные цепи Большого и Малого Хингана.
Пятнадцатого августа Василевскому позвонил Сталин. Поводом послужило сообщение о безоговорочной капитуляции Японии, сделанное японским императором накануне.
– Что японцы? – спросил вождь.
– Дерутся, как и до капитуляции, товарищ Сталин, – доложил Василевский.
– Нам тоже не следует ослаблять натиск. Завтра мы опубликуем в «Правде» нашу позицию по этому вопросу. До свидания.
Александр Михайлович ждал, что Сталин скажет что-нибудь о применении американцами неделю тому назад атомного оружия при бомбардировках японских городов. Но генералиссимус об этом не сказал ни слова. Звания Героя Советского Союза и генералиссимуса были присвоены Сталину по представлению командующих фронтами. К концу войны маршальское звание главнокомандующего составило большое неудобство даже при обращении. К вождю с погонами на плечах обращаться как к «товарищу Сталину» стало несуразно, а «товарищ Маршал Советского Союза» из уст такого же маршала часто звучало как тавтология. Но и «товарищ генералиссимус» звучало странно.
Для человека, далёкого от авиации, понятие «аэродром» ограничивается географической точкой на карте и местом базирования самолётов. Даже постоянно летая воздушным транспортом, мало кто может сказать, как аэродром устроен. Разве только все знают, что он имеет здание аэропорта и взлётно-посадочную полосу, с которой взлетают и на которую же садятся летательные аппараты. Между тем в самом устройстве аэродрома много любопытного. Взять хотя бы ориентированность взлёта и посадки.
Самолёты всегда взлетают и садятся строго с востока на запад. И причиной тому отнюдь не желание строителей и лётчиков, а законы самого серьёзного масштаба. На всеохватывающий закон всемирного тяготения наслаиваются законы не только планетарного, но и вселенского значения. Взлёт и посадка ещё и потому являются одними из самых ответственных моментов полёта, что впрямую связаны с вопросом вращения планеты.
Идеи по организации десантных операций обросли конкретикой. Благодаря воздушной разведке командование до деталей знало аэродромы, на которые предстояла высадка посадочных десантов. На аэродромах нашей авиации можно было наблюдать странные картины. Заслуженные, со многими наградами на груди офицеры-лётчики с серьёзными лицами ходили друг за другом с маленькими макетами самолётов в руках.
Пилоты то выстраивались в какие-то фигуры, то начинали ходить по кругу, опуская руки с игрушечными самолётиками к земле. Не успевали они отойти в сторону, как уже другая группа пилотов с такими же самолётиками в руках сменяла их над макетом японского аэродрома. Офицеры-десантники наблюдали за происходящим. Делали отметки в своих планшетах. О чём-то договаривались с авиаторами. Чтобы уже через час заниматься со своим личным составом, который обучался прыгать с движущегося грузовика. Тренировки продолжались с увеличением скорости движения. С таким расчётом, что именно с такой же скоростью будет двигаться только что приземлившийся на вражеский аэродром транспортный самолёт. Наконец, провели показательную тренировку с настоящими самолётами. На посадочно-взлётной полосе в окрестностях Благовещенска присутствовал главнокомандующий ВВС Советской армии А.А. Новиков.
– Сдаюсь! Сдаюсь! Молодцы! Все молодцы! – подвёл итог учебной высадке главный маршал Новиков, когда подразделение отборной пехоты, высадившейся с приземлившегося самолёта, «атаковало» наблюдательный пункт.
Александр Александрович подошёл к стоявшему в стороне Суровцеву. За ним следом двинулась целая свита генералов и старших офицеров ВВС.
– Работает! Да как хорошо работает, – пожимая руку Сергею Георгиевичу, говорил Новиков, – хочу просить руководство прикрепить вас к нам.
Эскадрилья штурмовиков «Ил-2», выстроившись колонной и перевалив через пологие сопки, на малой высоте, попарно, заходила для атаки на аэродром города Мукден со стороны солнца. Реактивными снарядами, огнём пушек и крупнокалиберных пулемётов, на бреющем полёте штурмовики поочерёдно прошивали и пронзали смертельными трассами воздушное и наземное пространство аэродрома.
С первого захода наши лётчики заставили замолчать японские зенитки и разожгли на самолётных стоянках десяток костров из уничтоженных на земле крылатых машин противника. Уже первый, уверенный удар штурмовой авиации оказался сокрушительным. Но отлаженная в недавних боях с немцами тактика боевого применения «ильюшиных» не предполагала поверхностного отношения к поставленным задачам.
Создав в воздухе подобие карусели, самолеты, называемые за свой характерный силуэт «горбатыми», обрушивались с высоты и безостановочно расстреливали боезапас по наземным целям. Точно закрепляя успех, вслед за штурмовиками, поливая неприятеля кинжальным огнём, несколько раз над головами ошеломлённых японцев прошлась истребительная авиация, которой не нашлось применения по своей воздушной специализации из-за отсутствия в воздухе вражеских истребителей.
Минута затишья, и новый гул многих авиационных двигателей пробивал себе путь с небес к земле. Из транспортников, примерно в километре от аэродрома, был выброшен парашютный десант. Погасив парашюты, десантники выстроились в цепи и, казалось, что не торопясь, двинулись к аэродрому. Почти сразу же за этим набитый до крайнего предела транспортный «Ли-2» совершил посадку на взлётно-посадочную полосу раскуроченного наземного объекта. Едва посадочная скорость самолёта дошла до тридцати километров в час, как из открытой бортовой двери транспортника, по одному, посыпались десантники. Они выпрыгивали, откатывались в сторону и с перебежками, стреляя на ходу, бежали к зданию аэропорта.
Самолёт между тем развернулся и вырулил на позицию взлёта. Последними из открытого люка десантировались миномётчики с батальонным миномётом и радист с рацией. Пустой транспортник почти сразу начал разбег перед взлётом и с лёгкостью совершил и то, и другое прямо с рулевой дорожки. Едва его шасси оторвалось от земли, как миномётчики сделали первые, торопливые, выстрелы из своего орудия, а на освободившуюся взлётно-посадочную полосу приземлялся уже другой, очередной транспорт.
Вся высадка заняла не более пятнадцати минут, которых парашютному десанту хватило, чтобы преодолеть проволочные заграждения вокруг аэродрома и присоединиться к десанту посадочному. Поддерживаемые огнём уже целой миномётной батареи, десантники быстро захватывали сложное авиационное хозяйство. Стена минных разрывов отодвинулась от переднего края в глубину расположения разрозненно оборонявшейся аэродромной охраны. «Ура!» атакующих и стрёкот автоматов стал более явным и грозным.
Суровцев сидел на поставленном набок пустом ящике от мин. По прекратившейся стрельбе, по наступившей тишине, в которой вдруг точно в мирное время застрекотали кузнечики и запели жаворонки, стало понятно, что дело кончено. В одно мгновение он точно потерял интерес ко всему, что происходило и происходит сейчас вокруг. Равнодушно смотрел, как, нещадно дымя, с треском горят разбитые японские самолёты, как вдали, у здания аэропорта, десантники бесцеремонно выстраивают строй уже обезоруженных японцев.
