Летис засунул руку за панцирь и вытащил помятый свиток.
— Вот она, я успел схватить ее, прежде чем тебя утащили римляне. Ты же сам говорил, что ее надо спасти в любом случае.
— Молодец! — у Федора отлегло от сердца. — А то я уже подумывал о самоубийстве, чтобы избежать позора.
— Не торопись, — успокоил его друг. — Для тебя и у римлян припасен хороший удар мечом.
Федор подошел к Титу, валявшемуся в пыли и издававшему лишь злобное мычание, поскольку Урбал заткнул ему рот тряпкой. Увидев своего пленника на свободе, Тит стал извиваться, как уж. В его глазах злоба постепенно сменяла страх приближавшейся смерти.
— Рад видеть тебя живым, — обнял друга Урбал. — Баал-Хамон не покинул нас. Но надо торопиться. Несколько римлян бежали, наверняка скоро вернуться с подкреплением.
— Спасибо, что спасли меня, — ответил ему Федор и присел на корточки рядом с пленником. — Ты знаешь, кто это?
— Римлянин, командовавший охраной, — ответил финикиец. — Я подумал, что перед тем, как перерезать ему глотку, ты захочешь сказать ему пару слов на прощанье.
— Это мой тюремщик, — ответил Федор, усмехнувшись. — Лучшего подарка ты не мог мне сделать.
Федор пошарил на поясе у Тита, непроизвольно вздрогнувшего, словно его хотели проткнуть кинжалом, и нашел ключи. С их помощью он отцепил браслеты с обрубками цепей и сбросил их в дорожную пыль. А затем вынул кляп изо рта пленника.
— Я же тебе говорил, что сбегу, — сказал Федор, поднимаясь во весь рост, и вдруг резко и с наслаждением саданул ногой в пах своему мучителю. — А помнишь, что я тебе еще обещал?
Тит завыл от боли.
— Можешь убить меня, карфагенская змея, — выдохнул он, когда боль чуть отпустила его, — это легко, когда я связан. Но один на один ты никогда меня не победишь.
— Ты забыл, что я уже несколько раз это делал, — напомнил Федор. — Правда, не в настоящем бою. Но сейчас мы все исправим. Летис, дай мне свою фалькату.
— Что ты задумал? — удивился здоровяк, нехотя протягивая командиру оружие. — Давай просто прирежем его, как кабана. У нас мало времени.
— Успеем, — отрезал Федор. — У меня с ним свои счеты.
Федор взял фалькату и разрезал стягивавшие Тита веревки.
— Бери меч и защищайся, — указал он на валявшееся на дороге оружие римлянина. — Пора поставить точку в нашем давнем споре.
Тит недоверчиво покосился на двух карфагенян, стоявших за спиной его недавнего пленника, но все же схватил меч и бросился на Федора. Шлем и щит Тит потерял в пылу предыдущей схватки, но на римлянине был кожаный панцирь. А Федор начал бой в исподнем и босиком. Лишь успел схватить поданный Урбалом небольшой круглый щит.
Его противник яростно нападал, размахивая мечом. За спиной у него шумела река, впереди темнел лес, стояли телега и карфагеняне на дороге. Отбивая щитом удар за ударом, Федор боялся, что Делий выберет момент и просто сиганет в реку, спасая свою жизнь, тем более, что тот выдавал свои намерения, постоянно оглядываясь назад. А потому командир разведчиков решил надолго не растягивать удовольствие, учитывая, что Тит был абсолютно здоров и одет в доспехи, а он при всей своей выучке чувствовал, что сил еще недостаточно. Да и защитный покров Федора оставлял желать лучшего.
В очередной раз, когда силач Тит рассек воздух над его головой, вложив всю силу в удар, способный перерубить средней величины дерево, Федор присел и сделал ответный выпад, ткнув острием фалькаты противника в бок. Тот попытался увернуться, но острое лезвие рассекло ламбрекены
[32]
и вошло в живот силачу. Тит взвыл, выронил меч, упал на колени и схватился за живот, пытаясь удержать хлынувшую из страшной раны кровь.
Босой Федор, напротив, встал, откинув щит, и взялся за рукоять двумя руками.
— Я же тебя предупреждал, гнида! — проговорил он и резким движением рубанул острием по шее.
Голова римского легионера скатилась в пыль, а тело, на несколько секунд застывшее вертикально, тоже рухнуло на дорогу. Тит Курион Делий умер.
— Одной сволочью меньше, — сплюнул Федор, возвращая фалькату подошедшему Летису.
Вдали послышался стук копыт. Приближались конные римляне.
— Бежим в лес! — потянул его за собой Урбал. — До темноты нам надо уйти как можно дальше.
Федор снял с мертвого тела возницы сандалии, чтобы можно было передвигаться по корням и корягам. И устремился вслед за своими друзьями. Едва он скрылся в лесу, как из-за поворота на другом берегу показались римские всадники.
Метров через семьсот, на берегу речки, к трем карфагенянам присоединились остальные солдаты и Терис. Все вместе они пробежали еще пару километров, прежде чем Федор поблагодарил парня за то, что тот помог вызволить его из плена и даже протянул ему в награду горсть римских монет, позаимствовав их у Летиса.
— Мне не нужны римские деньги, — гордо ответил Терис, отводя руку Чайки с деньгами.
— А чего же ты хочешь за мое спасение? — спросил Федор, хотя уже догадывался.
— Возьмите меня к себе, — предложил парень, — пока идет война, все равно здесь никакой жизни не будет. Римлянам я служить не хочу, отсиживаться в горах не собираюсь. А торговать я вообще больше не буду. Не по мне это. Сейчас я хочу только отомстить римлянам за свою родню.
— Ну что же, — произнес Федор, — Ганнибалу нужны преданные солдаты. Мы берем тебя. Будешь теперь служить под моей командой в отряде разведчиков. Но для начала, нам нужно снова выбраться отсюда и подняться в горы. А оттуда много дней идти до лагерей армии. И везде можно погибнуть. Это трудный путь.
— Мне не привыкать, — отмахнулся Терис, поправив висевший на поясе кинжал, явно отобранный у римского солдата, — так жить веселее.
Урбал и Летис переглянулись, улыбнувшись, — парень явно подходил для службы в разведке. Любил куражные дела больше, чем деньги. В отряде у Федора почти все были такие, другие бойцы здесь долго не задерживались.
По знаку Урбала один из лучников развязал стоявший на земле мешок и достал оттуда доспехи, протянув их командиру.
— Оденься, как человек, — посоветовал ему Урбал, разглядывая разорванные лохмотья, болтающиеся на Федоре, — а то в римском плену ты перестал быть похожим на человека. Надень карфагенский доспех.
И добавил, увидев колебания Чайки:
— Все равно другого у нас нет, а снова выдавать себя за римлянина я тебе не советую. А то скоро все легионеры в окрестностях Генуи будут знать тебя в лицо.
— Ты прав, — согласился Федор, натягивая поверх лохмотьев кожаный панцирь и прицепляя к поясу фалькату. Картину портили только римские сандалии, но испачканные в грязи они не бросались в глаза. Забросив круглый щит за спину, он сказал. — Я готов. Выдвигаемся.
