Одна из галер пыхнула из стоявшего в носовом укрытии сифона длинной огненной струей, накрывшей часть русичей. Жаркий огонь пожирал землю, павший каплями на воду продолжал гореть на ней. Казалось, сама земля пылала вокруг, распространяя нестерпимый жар. Горящие тела извивались, катались по щебню, бежали в воду, но ничто уже не могло помочь им. Избежавшим страшной полосы пламени ничего не осталось, как торопливо убираться прочь. Вторая галера, словно Змей Горыныч из далеких сказок, также пыхнула невиданным огнем, к счастью уже не задев никого из отступивших…
…Потери оказались достаточно велики. Подавленные Орду и Андрей сидели у вечернего костра, ужиная вареной бараниной и запивая ее светлым виноградным вином местного изготовления. Говорить не хотелось. Лишь когда насытились, Андрей вопросил:
— С твоей стороны можем попробовать еще раз?
— Лестницы там не подтащишь, очень круто. Если забрасывать веревки с крючьями, через щели в бревнах будут колоть копьями даже женщины. Нукеры столпятся под стеною. Если у них есть такой же огонь и в крепости, пожгут многих опять.
— Даже если нет, они не дадут взобраться. Перебросят всех с нижней стены на верхнюю и будут рубить каждого, кто достигнет верха. Наши стрелы против их доспехов что укус пчелы.
— Так что, все-таки будем уходить? — теперь уже невесело произнес татарин.
Андрей ответил не сразу. Он смотрел на прыгающее пламя костра, медленно жевал жесткое мясо и размышлял. Наконец отшвырнул кость в сторону, вытер жирную руку о брюки и ответил:
— Ты правильно вчера сказал, Орду! Нам без победы возвращаться нельзя, лучше к литвинам уходить. Казнит нас беглербек, узнав про позор и потери. Нужно пробовать еще раз, но уже по-иному!
— Как?
— Не будем спешить. Дерева здесь много, хорошие ремни достать — не проблема. Изготовим с десяток баллист средних, чтобы камни до таланта весом метать могли. Установим их на нижней площадке так, чтобы огнем с галер не доставали, щиты деревянные перед ними поставим. Под этим прикрытием и повторим приступ. Не думаю, что капитан своих людей на берег на подмогу погонит, а на воде мы их самих изрядно пощипать сможем!
— Это займет много времени, Андрей!
— А куда спешить? Нам нужна крепость — это главное. Значит, надо брать ее наверняка. Пусть даже на это уйдет лишний месяц-два!
Начались долгие подготовительные будни. Италийцы первое время оставались в гавани вдвоем, затем стали поодиночке уходить в море на несколько суток. Видимо, навещали Кафу с целью пополнения провианта и воды. Часть татар с помощью местных греков и армян изготавливала осадные орудия, другая расчищала от валунов прибрежную полосу, чтобы можно было лошадями докатить баллисты до укрепления.
По совету одного из ремесленников, знакомого с устройством генуэзских аркебуз, делалось пять катапульт вместо баллист. Имевшие длинный желоб, они могли так же, как и италийское мелкое оружие, стрелять круглыми камнями, используя всё ту же силу натянутой крепкой тетивы. Камни летели б гораздо дальше и прицельнее, чем из баллист, вполне способные при попадании проломить доски борта галеры. И баллисты, и катапульты делались неразборными и ставились на колеса, что делало их удобными для перемещения. Спустя полтора месяца решено было повторить приступ вновь.
Теперь все силы были брошены на нижнюю стену. Орду-хан руководил идущими на штурм нукерами, Андрей взял на себя защиту с моря.
Все повторялось, как и осенью. Вновь клубами дыма осажденные призвали на помощь вторую галеру, завидев начало татарских приготовлений. Вновь суда пошли к берегу, спеша на помощь своим. Вот только продолжение было на этот раз иным!
Первый дружный залп из многокилограммовых валунов взметнул воду с недолетом. Андрей велел закладывать в баллисты камни меньшего размера. После второго вода забурлила уже возле самых бортов. Вступили в дело катапульты, дерево затрещало, одна из мачт рухнула за борт, запутавшись в такелаже. Затем камень из баллисты ударил через открытую палубу, заставив два ряда весел в средней части поневоле взметнуться вверх. Свинцовые шары генуэзцев свистели вокруг, ударялись в деревянные щиты, мягко шлепали в людей. Выбывших заменяли новые. Вновь удачное накрытие, вновь попадания! Галеры выбрали якоря и поспешили к выходу из бухты, при этом было видно, как одна из них начинала крениться на борт. С десяток моряков бросили весла и принялись отчаянно вычерпывать воду. Вслед судам несся радостный вой и крики татарской рати.
Андрей послал гонца к Орду, еще не начавшему атаки, с предложением отвести нукеров подальше от стен. Баллисты были развернуты, теперь камни полетели в сторону укрепления. Бревна частокола не смогли долго выдержать многочисленных попаданий и рухнули в нескольких местах. В одном из проломов замелькало белое полотнище. Чембало сдавалось на милость победителя…
…Оставшиеся в живых восемь с небольшим тысяч татар и русичей в прощальном пиршестве праздновали победу и поминали ушедших на небеса. Вдали на горе гигантским пепелищем все еще рдела разрушенная и сожженная крепость. Две сотни пленных покорно ждали завтрашнего утреннего отбытия, согнанные в кучу и связанные в длинные вереницы. Помогавшие Андрею и Орду местные жители были отпущены на свободу и вознаграждены из захваченной немалой добычи. Грек Сандро взялся доставить все осадные орудия кратчайшим путем к Кафе. Поход закончился…
…Как оказалось вскоре, Могул Буги решился-таки снять осаду Кафы и откочевать обратно в улус Сарай. Словно ценный дар, вез он с собою весть о падении Чембало, приписывая это своей полководческой мудрости и спасая тем самым собственную голову от гнева великого хана. Согнувшись в земном поклоне перед Джанибеком, хитрый беглербек поднес дары из собственной казны, обещая, что после годичного отдыха в степи вновь соберет верные тумены и повторит поход на главную генуэзскую крепость в Крыму. На сей раз его ведущее положение среди ордынских эмиров сохранилось. О более чем 15 тысячах бесславно павших татар под каменными стенами Кафы великий хан узнал значительно позже…
Глава 11
Извечную противницу Москвы в спорах за великое Владимирское княжение Тверь лихорадило уже второй год. Покорный во всем Симеону Гордому князь Константин Михайлович Тверской решил проявить свою власть в борьбе с собственной родней и начал передел имущества. Вопреки предсмертной воле старшего брата Александра, записанной при ближних боярах в Орде накануне печальной гибели отца и сына по наветам Ивана Калиты, Константин начал брать на себя уделы жены покойного и его сына Всеволода. Подросший племянник не хотел оставаться спокойным свидетелем творящегося беззакония и произвола, собрал малую дружину и ответил силой. Он смог отстоять свои земли, но понимал, что это ненадолго. Для победы над обуянным жаждой наживы дядей нужен был сильный союзник, и Всеволод увидел такового в Симеоне Гордом. Константин не смог воспрепятствовать отъезду племянника в Москву, насторожился, на время осторожно затаился.
Приезд гостя поставил Великого Владимирского князя в трудное положение. Бояре Москвы не поддержали бы прямой военной помощи молодому и активному сыну Александра против дряхлеющего и слабовольного Константина — это, скорее всего, впоследствии привело бы к новому усилению позиций Твери. Но и отказать Симеон уже не мог: к тому времени он отчаянно влюбился с первого взгляда в сестру Всеволода, Марию, в мечтах видел ее своею третьей женой. А потому и принял свое, не зависимое от Боярской думы, решение.
