Перекусили на берегу неширокой реки и дальше следовали ее руслом, спрямляя путь. Вышли к высокой круче, утыкаясь в которую, река делала крутой поворот. Начали подъем.
— Чуть выше и правее есть сильный ключ, — произнес инок. — Очень вкусная вода.
— Спасибо. Попробуем попозже.
Склон покрывали мощные вязы. Один из них ураганом вывернуло с корнем, он лежал кроной вниз, и в яме его можно было надежно спрятаться от любого ветра.
— Я советую заночевать здесь, — вновь спокойным голосом предложил монах. — Наверху будет много елей и травы, сделаем теплую подстилку.
— Я вижу, ты уже был здесь? — вопросил Сергий.
— Да.
— Давно?
— Несколько лет назад.
Они поднялись наконец на самый верх. На краю обрыва стоял потемневший крест. Простор кружил голову, хотелось раскинуть руки, словно крылья, и воспарить ввысь. Сергий глянул на реку, неутомимо катившую свои воды. Большие стаи плотвы и язей живым серебром перекатывались на перекате. Дважды сыграл крупный жерех. На этих берегах голодать мог только лентяй!
— Кто крест сей воздвиг, чадо, ведаешь?
— Я, отче.
— Пошто?
— В этом месте впервые Господь явил мне силу свою и торжество над язычниками.
Сергий не стал расспрашивать далее. Обошел вершину, огладил ладонью золотой ствол вековой сосны. Глубоко вздохнул, улыбнулся.
— Легкота какая здесь, Господи! Как зовут эту реку, чадо?
— Киржач.
— Благословляю это место! Спасибо Стефану и тебе, чадо! Это именно то, что я искал!
Сергий широко перекрестил несколько раз лес, реку, округу. Улыбнулся вновь.
— Здесь я заложу свою новую обитель!
Инок приблизился и встал на колени.
— Отче Сергий, дозволь мне с тобою остаться? Любо и мне это место.
Святой взглянул на инока.
— Давно ты со Стефаном в пустыне живешь, Симон?
— Сразу после мора первую келью срубили.
— А в миру как отец-мать величали?
— Андреем. Дозволь, отче!
Сергий внимательно посмотрел в глаза Симона. Он уловил потоки сильной энергии, исходящей от молодого спутника.
— Хорошо, чадо! Но только, как срубим мне келью, возвернешься к отцу Стефану и повестишь ему обо всем!
Наутро дружно застучали два топора, роняя наземь сосны. Так зародилась Киржачская Благовещенская обитель, в которой Сергий Радонежский смог-таки породить первую на Владимирской Руси кеновийную монашескую общину.
