— Как кто? Грикша! Десятник?!
Боярин ответил не сразу. По тяжелой, затянувшейся паузе Иван почувствовал неладное. По спине пробежали мурашки.
— Порубили они всех. Завели в сарай с полоном и… со спины кучей набросились, никого не пощадили. Да и пленных почти всех посекли.
Иван почувствовал, как пол уходит из-под ног. Мгновенная радость сменилась таким страшным известием, что он едва не присел на скамью.
— Посмотреть… можно?
— Чего ж нельзя? Живые внизу сейчас, кормят их. А мертвые… мертвые там пока лежат. Отпоют и захоронят всех разом, кого родные не заберут. Такие вот дела, паря!
— Так почему ж не догнали, не посекли нечисть?!
Великий князь гневно сверкнул очами и неожиданно хлопнул кулаком о выскобленную до белизны столешницу.
— Кого учить вздумал, смерд?!! Забыл, кто перед тобой?!
Резко встав и не обращая более внимания на вновь преклонившего колени Ивана, он бросил боярину:
— Дотолкуешь с ним! Тяжко мне, Василий, ох тяжко!!
…Незадолго до этого произошло следующее. Узнав о дикой смерти своих дружинников, разгневанный Михаил лично бросился на татарское подворье. Но смог увидеть лишь страшную картину смерти и погрома. Вгорячах приказав послать конных вдогон, он все же вспомнил, что реальным хозяином и повелителем стремительно удиравших сейчас в сторону Волока Ламского татар был хан Менгу, затворившийся в своем тереме.
Пришпорив горячего коня, князь почти без охраны поспешил назад в город. Вскоре с низкими поклонами слуги баскака отворили ему двери в ханские покои.
Менгу сидел на подушках, по восточному обычаю скрестив под себя ноги. Это был монгол старой закваски, не погрязший подобно большинству ордынской знати в роскоши, неге и шелках. Не поднимая глаз, он жестом указал Михаилу на место подле себя.
— Все знаю, князь, — тихо проговорил он. — Пусть они уходят…
— Но ведь ты сам говорил…
— Ярость — дурной советчик, князь. Что скажет Тохта, когда все узнает? Что Русь начала сечь и казнить его нукеров без страха и оглядки? Что старый Менгу за серебро и рухлядь твои забыл, для чего он в Твери сидит? Тогда первой моя голова слетит, не их! Или ты хочешь, чтоб здесь сидел другой посол? Не старой монгольской веры, как я, а ставленник набирающего силу мусульманина Узбека?
Нет, этого Михаил не хотел! Живший более года в Твери Менгу был хозяином, но хозяином покладистым и справедливым. Он даже иногда заходил в церковь, чтобы послушать службу тверского епископа Андрея. Великий владимирский князь знал, что сам Тохта уже давно задумывается о принятии единой веры для ордынцев. Как, впрочем, делали и советники-мусульмане хана Узбека, ближайшего наследника Золотоордынского трона. Нет, ссора с Менгу была страшнее десятка таких подлых ударов в спину!!
— Пусть уходят, князь, — повторил посол. — Голову трусливого Камиля я тебе постараюсь вернуть. Если смогу сделать хотя бы это… Они уйдут сейчас в южные степи, переждут. А в итоге все решит серебро, у них его в достатке. Слишком многое стал решать в Орде этот металл с блеском серебристой рыбьей чешуи, слишком часто он стал сильнее разума…
Пожилой Менгу с таким презрением произнес эти слова, что гнев князя быстро улетучился. Он снял с безымянного пальца дорогой перстень и протянул его хану:
— Ты прав! Прими, это не подкуп и не взятка. Это подарок твоему уму, Менгу.
Хан улыбнулся, но подарок принял. Ответил:
— Амылеевы много разного добра на своей веже побросали. Пусть твои приберут. Это все, чем могу наказать их, князь. Пока все…
…Иван стоял, широко расставив ноги, и кровь тугими молоточками била в виски. Он никак не мог окончательно осознать то, что только услышал. Голос боярина Василия звучал словно издалека:
— Так идешь под мое начало? Бронь, справу воинскую получишь. Отца старшим на деревне сделаю. Ну?! Некогда долго баять-то!
— Пойду! Пойду, боярин. Нечего мне дома теперь делать. Да и отцу полегче станет, коли впрямь его возвысите. Дозволь только на полон Амылеев глянуть. И, если Любаню найду, до дома ее отвезти. Аль схоронить ее рядом с отцом, коли…
Он не договорил, но и так все было ясно. Боярин понял состояние смерда. Коротко приказал:
— Айда со мной, провожу!
Они дошли до большого дома, где жили ратники младшей княжьей дружины. Василий зычно позвал:
— Ярослав! Выдь на свет!
Щурясь, из полумрака вышагнул крепкий плечистый мужик. Вопросительно глянул на боярина.
— Вот тебе новый в твой десяток. Оборужи его, бронь подбери, коня. Но не сегодня. Пусть день-другой дела свои закончит. И займись с ним лично, подучи. Толковый ратник может из парня получиться.
Повернувшись, боярин кликнул стремянного и неторопливо влез в седло. Десятник оглядел новенького с ног до головы.
— Ты, что ль, намедни перед князем с татарином дрался?
— Откуда знаешь?
— Слухом земля полнится. Жаль, не прикончил.
— Жаль…
— Домой сбегать хошь?
— И домой тоже. Но вначале на пленных татарских глянуть. Знакомая одна там должна быть.
Видимо, десятник уже знал про порубанный полон. Лицо его моментально острожало. Вой протянул руку-лапу:
— Ярославом меня кличут. Коль помощь кака потребуется, скажи, парни подсобят. Делай свое дело.
— Иван, — ответил на рукопожатие молодой парень. — Спасибо. Я постараюсь обернуться быстро. Батю еще навещу, и назад.
Дружинник долго смотрел вслед уходящему с княжьего двора смерду. Огладил коротко остриженную бороду. И неожиданно долбанул изо всех сил боковую окосячку двери:
— Доколь терпеть все это будем, Господи?! Доколь?!!
Глава 8
Десятка полтора уцелевших от татарских сабель бывших пленников толпились в грязных одеждах в углу княжьего двора. Их уже сытно покормили, и теперь какой-то слуга князя подробно расспрашивал, кто откуда родом и каким ремеслом владеет. Любани среди них не было.
С замиранием сердца Иван приблизился и, заметив сидящего чуть поодаль седого старика, подсел к нему.
— Здравствуй, отец. С избавлением тебя!
Оказавшийся не таким уж и старым мужик повернулся и близоруко прищурился.
— Спасибо, мил человек. Не чаял уж и вживе остаться. Сам не знаю, как ноги на улицу вынесли. Гоняться же они, ироды, не стали. Видать, спешили поскорей от греха своего подальше убраться.
— Ты давно в полоне у них был, отец?
— Почитай, два года уже. Как под Нижним меня арканами схватили окаянные, так и таскали за собой. Узнали, что ковалем всю жизнь у горна простоял, пощадили. Так и мастерил им подковы, гвозди, для стрел наконечники ковал…
