— Когда отправляться?
— Должны быть готовы хоть завтра. Как Семен сам скажет, так и тронетесь! Пошли, представлю тебя ему.
Знакомство с будущим мужем Алены, понятно, большой радости молодому ратнику не доставило. Новгородец это явно почувствовал. Презрительно поджав губы, после нескольких дежурных фраз он вопросил:
— У тебя что ж, Василий, ратников путных не осталось, что со мной старшим безбородого посылаешь?
Хлесткая фраза предназначалась явно не только для боярских ушей.
— Молодой, но надежный… — после затянувшейся паузы ответил боярин. — Когда трогаться думаешь?
— Да хоть завтра. Скукота тут у вас!
Вечером, проверяя сумы у отобранных в путь воев, Иван мучительно пытался понять: ведомо ли что боярчуку о его отношениях с Аленой? Догадывался ли о чем? Либо за той фразой скрывалась просто говнистость характера, столь нередко встречавшаяся в те годы у вольных новгородцев по отношению не только к чужим холопам, но и к самому великому князю северной русской земли. Окончательного ответа он так и не нашел.
Выехали ранним морозным утром. Никольские морозы дали заметную слабину, и лошадиным ноздрям стало гораздо легче втягивать зимний воздух. Новгородцы тронулись в возках, тверичи шли о дву-конь.
Дорога по Тверце была накатана, лучшего пути, чем по реке, не могло и быть. В неспешном движении на второй день достигли Торжка, остановились на отдых. В этом городе, входящем уже в новгородские земли, между Семеном и Иваном произошла серьезная размолвка.
— Слышь, холоп княжий?! Можешь поворачивать своих назад. Дальше сам доберусь, здесь меня уже все знают. Коль с вашими смердами не зарубился, свои земляки не забидят!
Иван вновь почувствовал, как тихая ярость закипает в жилах. Сдерживаясь, он негромко ответил:
— Негоже ведешь себя, уважаемый, по отношению к слугам князя твоего великого, у коего ты гостил и который ни тебя, ни родных твоих ничем, кроме ласки, не наградил.
Эти слова, казалось, лишь добавили масла в огонь. Семен нервно передвинул туда-сюда ремень, на котором крепилась сабля.
— Ласки, говоришь? Это верно! Сначала спокойно дает другим поглодать, потом остатки мне, словно псу, предлагает! Ничего, я не гордый, погрызу, коль отец велит, да только кость та после моих зубов уж ни на что не гожа будет!!
Сравнение это для Ивана было настолько понятно, что дыхание невольно перехватилось. Боясь окончательно поверить услышанному, он с трудом сохранил на лице маску недоумения:
— О чем ты, боярин? Можно ли слова твои по возвращению князю моему передать?
— А ты и не знаешь, пес тверской?! Кто мою невесту будущую тайком охаживал? Кто подле нее, как ужака подколодный, крутился? Не ты?!! Я все знаю, мне все люди верные рассказать успели.
Еще немного, и дело могло б дойти до драки. Это бы означало лишь позор новоиспеченного десятника и его скорую смерть на княжьей плахе. Заметив дрожь, сотрясавшую тело Ивана, Семен усмехнулся:
— Молчишь, пес? Пшел вон, и чтоб духу твоего рядом боле не было!!
Молодой воин сделал полшага вперед. Выдавил сквозь зубы:
— Может, я и пес, но чужие куски никогда не воровал! А в Новгород все равно поеду, пусть и следом. Я обещал проводить — сделаю! Да и там другое дело ждет. Бог тебе судьей будет, боярин!!
Из Торжка выехали порознь. Семен со своими ранним утром, тверичи с восходом солнца. На молчаливые взгляды своих подчиненных Иван коротко пояснил:
— Едем в Новый Град, там обоз нас дожидается в Понизовье. Этих… проводим по следу. Взрячую не подходить. И быть наготове всем, братцы! Земля чужая, сами знаете, как Господин Великий Новгород Михайлу-князя привечает после тех утеснений, что он на вольности ихние наложил.
Он окинул взором насупившиеся лица молодших и улыбнулся:
— Мы княжьи верные псы, ребята! И за все, что есть и будет, я один перед хозяином отвечу! Айда потихоньку!
К вечеру встали на постой в деревушке, заплатив хозяину за ночлег и корма. Семен ночевал в трех дворах от них. Иван назначил часовых и велел спать не раздеваясь. Но ночь прошла спокойно.
А на следующий день, уже неподалеку от Вышнего Волочка, с людьми Семена случилось самое страшное…
Глава 15
Люди тверского князя поняли это не сразу. Вначале они узрели лишь большое пространство истоптанного снега, пятна крови да чей-то короткий меч, явно не замеченный напавшими при поспешном отходе. Но и этого было более чем достаточно для молодых ратников.
— Кто? Татары? Ушкуйники? У них же мало добра с собой было? В полон угнали, видать! — раздалось сразу несколько голосов.
Иван молчал. Медленно тронул коня, объехал место недавней быстротечной схватки вокруг, замыкая кольцо, и прищурился, читая опытным взглядом белую снежную книгу. Взмахом руки подозвал к себе двоих. Остальные остались на месте.
Идя встречь широкой конской тропе, трое вскоре добрались до густого подлеска, где до поры до времени прятались десятка полтора конных. Стояли, видимо, довольно долго: на снегу был рассыпан ячмень из лошадиных торб, валялся пустой бочонок из-под браги. Опять внимательно осмотрев поляну, Иван с уверенностью заявил:
— Они живут или прячутся где-то неподалеку! Надо попробовать найти и в темноте прищучить всю эту свору. Иначе нет нам ходу назад, князь гневен будет.
— Почему решил, что они неподалеку? — удивленно повернулся к десятнику один из ратников.
— А ты бы выстоял тут целый день даже под хмельком?
По взглядам спутников было ясно, что эта фраза им ничего не сказала. Иван улыбнулся.
— Если с купцов тулупы драть, то складнее с утра прятаться, верно? И грабить первый же обоз. Обозов ноне перед нами не было, сшибка же была совсем недавно, кровь не застыла. Стало быть, ждали именно боярчука, и сообщил им о нонешнем их проезде какой-то Каин. Семеновы все в возках были, а от самого Торжка перед нами след верхоконный тянулся. Следил кто-то за ними. Узрел, что в деревне остановились, и сюда, чтоб своих предупредить. После ночлега перед нами только следы полозьев были. Перекрыли они след конного!
Он чуть помолчал и добавил:
— Осип, приведи всех остальных сюда. По следам их пойдем далее. Крови мало на месте сшибки, стал быть, в полоне все… или почти все…
— А если все ж татары побаловались? — с явной опаской вопросил оставшийся дружинник. Татар на Руси всерьез еще не били ни разу, само это слово заставляло невольно трепетать сердце. Но Иван вновь усмехнулся:
— Татары? Нет. Те не станут вот так, по-волчьи, в лесу поджидать. Те, как хозяева, наедут и возьмут свое. Здешние это, боярчата богатенькие. Ушкуйничают исподтишка, далеко от дома не уходят. Лета ждут, чтоб в лодьи свои сесть да опять на Волгу податься. Ничего, Бог даст, мы им шалости-то маленько поотрубаем.
