— Что ж, пока живи. Я подарю тебе жизнь, свободу, даже дам несколько серебряных монет, если в полночь Тудан будет у моих костров. Если же нет… Тогда мои нукеры отыщут тебя даже за морем и с живого сдерут кожу! Можешь удалиться, веди! Дайте ему коня!
Расстановка сил была намечена сразу после отъезда нукера. Один десяток отошел в сторону камышей, два других скрылись за буграми. При нападении на любой из них остальные пришли б на помощь через минуту-другую.
Узкая слабая луна равнодушно взирала с небосвода на крошечные существа, затевающие на белом саване очередное смертельное безумство.
Глава 25
Где-то вдалеке завели свою заунывную песню настоящие волки. Иван поежился от холода, от долгого нервного напряжения. Если пожилой нукер все расскажет Тудану, если брат неотомщенного Камиля снимется в ночь, сможет оторваться от Торгула и скрыться в этих безграничных просторах, если вдруг затишье сменится пургой, надежно укрывающей все следы, — гнев молодого хана неминуемо падет на русского советчика. Неужели он ошибся, неужели обманулся в своих ощущениях?
Окружающие засаду камыши тревожно шелестели над самым ухом. Чтобы блеск доспехов не выдал затаившихся раньше времени, железные шлемы прикрыли теплыми треухами, щиты — пучками тростника. Молчали все, таков был строжайший приказ хана.
Черная длинная змея безмолвно выползла из темноты балки, едва заметная в свете луны. Нападавшие перемещались тоже молча, постепенно разворачиваясь полумесяцем, и, увидев это, Иван едва не закричал от бешеной радости. Руки сами стащили со спины тугой лук, вложили стрелу. Старик не предал, и теперь судьба Тудана висела на остром конце сабли или безжалостном жале стрелы. Хорошо бы его, Ивановой!..
У самых костров полусотня рванула, завыла, заулюлюкала, засвистела, заставляя спящего противника опешить и растеряться. Чтоб задрожало сердце, чтоб помутился рассудок, чтобы даже сильный не сразу схватился за меч, а слабый духом не помышлял ни о чем, кроме стремени своего быстрого коня. Лава неслась лихим скоком, еще не ведая, что те, кого они желали застать сладко спящими, в этот миг уже дружно толкнули пятками своих застоявшихся лошадей…
Когда люди Тугана ворвались в юрты и ханский шатер, победное «Хур-р-ра-а-а!» сменилось на возгласы удивления и злости. А потом многие враз вскрикнули от боли, ибо первым стрелам легко было найти свою жертву в ярко освещенном кругу. Лошади дыбились и падали, порой волоча тела своих бывших хозяев, запутавшихся ногами в стременах. Еще живые скакали по кругу, не понимая, где могла остаться спасительная щелочка для бегства. Некоторые бросались очертя голову вперед и натыкались на острия коротких копий и беспощадные удары сабель. Другие добровольно падали на колени, утыкая лица в истоптанный снег и безропотно отдаваясь на волю победителей и Аллаха.
Тудана Иван узнал сразу, да и невозможно было его не признать в этом разношерстно одетом отряде: слишком богата была одежда, слишком властны были жесты и команды, отдаваемые сумевшим сохранить спокойствие духа. Он увидел, как несколько стрел отскочили от брони нойона, не в силах пронзить работу неизвестного мастера. И как только стало ясно, что сколоченный наспех в единое целое отрядик из полутора десятков врагов вот-вот ринется в организованный прорыв, Иван полетел наперерез.
Сталь встретила сталь, ярость натолкнулась на не меньшую ярость. Опередивший русича Нури нанес удар по щиту нойона и тут же получил от другого копьем в бок. Иван достал ранившего приятеля татарина концом сабли, начисто сбрив почти все лицо. Успел прикрыться от падающей слева стали, ответил, еще раз подставил щит. Кто-то из своих избавил от дальнейшей рубки, свалив противника с седла. Тверич встревоженно оглянулся, ища Тудана, и заметил зайчики, играющие на брони стремительно удаляющегося всадника. Иван гикнул, беспощадно ожег своего аргамака нагайкой и полетел вдогон.
Расстояние понемногу сокращалось. Нойон несколько раз обернулся. Убедившись, что его подуставший конь не в силах оторваться, выпустил на скаку несколько стрел. Затем вдруг резко осадил коня, развернулся и выхватил саблю.
Двое помчались навстречу друг другу. Иван отшвырнул щит, освобождая левую руку. Они уже начали сходиться так, как обычно делают для удара с правой, имея цель под нужной рукой. Но за несколько саженей русич перекинул нагревшуюся рукоять в левую ладонь, одновременно направляя послушного коня по другую сторону Тудана. Так, как научил его в свое время многоопытный Ярослав…
В таких случаях правша непременно теряется, начинает пытаться перестроиться, развернуться, но рубить через голову коня неудобно, замах теряет силу, вся надежда остается лишь на щит. Левша же волен в эти мгновения своего торжества делать все, что хочет! Все, что имеет в своем богатом воинском запасе!
Иван не стал проверять на прочность щит нойона. Харалужская сталь пала на загривок несчастного животного, мгновенно сунувшегося на колени и, словно из пращи, выстрелившего вперед наездника. Когда же тот вскочил на ноги, жесткий аркан пал на шею и правую руку, вырывая почву из-под ног побежденного…
Русич подтащил свою добычу к копытам ханского коня с бесшабашно-лихим видом. Повернул к Торгулу счастливое, налитое кровью азарта лицо и громко воскликнул:
— Принимай, господин! Он твой!!
Ночное нападение было отбито полностью. За пределы кольца вырвались единицы. Потери Торгула были невелики: трое убитых и десяток раненых. Торжество победителя было понятно.
Хан соскочил с коня и подошел вплотную к нойону. Концом сабли поддел его за подбородок, заставляя повернуться и посмотреть в глаза. Усмехнулся.
— А ведь все можно было решить и иначе. Честно! Ты знаешь об этом, собака! Я говорил твоему Амылею, что Камиль сам выпросил кару Аллаха. Он поставил себя и свой гнев превыше воли великого хана. За это надлежит казнить без пролития крови. Моя вина лишь в том, что я не пригнул пятки шакала к затылку, а снес его башку!
— Я заплачу тебе любой выкуп, — выдавил из себя лежачий. — Ты же знаешь, у меня есть чем заплатить!
— Нет, Тудан! В мой лагерь с обнаженным оружием я тебя не приглашал. Взбесившегося пса надо пристреливать! Скоро ты поздороваешься со своим непокорным братцем!!
Все поняли, что казнь вот-вот свершится. Неожиданно прозвучавший голос заставил всех повернуть головы:
— Позволь задать ему один вопрос, о господин, пока его голова еще не отделилась от тела?!
Торгул удивленно взметнул брови вверх.
— Вопрос? Задай, сегодня ты имеешь право просить у меня все, что хочешь!
— Скажи, Тудан, кто убил больше года назад летом под Тверью моего брата и украл его жену? Ты?
Нойон был готов услышать в этот миг в заснеженной степи все, что угодно. Но только не это. Он даже приподнялся на локте, всматриваясь в черты лица говорящего. С искривленных ненавистью тонких губ сорвалось словно плевок:
— Русская собака! Мы по очереди отдыхали на животе той бабы несколько дней! Слышишь?! Она родила Амылею двух будущих багатуров. А теперь готовит для него плов и убирает постель после жарких объятий других жен. А ты, Торгул, видно, совсем забыл, что в твоих жилах течет кровь покорителей Вселенной, раз принимаешь подарки от русских шакалов!! Ты сам стал шакалом, Торгул!!!
